Семья табакси живёт, как и многие в Обозе, в маленькой, но собственной кибитке. Лёгкий домик на деревянных колёсах, тонкие дощатые стены сплошь завешаны для тепла ковриками ручной работы, но внутри прохладно. Фургончик в самой дальней части Обоза, тут меньше колёсный налог, но почти не достают лучи светила.
— Топливо очень вздорожало, — извиняется Пухоушка. — Но мы нагреем вам воды, чтобы вы могли помыться. Царап, Шмыгля! Дети! Этот человек служил с папой. Переночует у нас.
Из-за занавески, разделяющей помещение, выскочили два котёнка — рыжий котик постарше и белая кошечка помладше. «В папу и в маму», — подумал Эдрик.
— Здравствуйте! — поздоровался рыжий. — Я Царап. А это Шмыгля, она стесняется.
— И ничего не стесняюсь! — возразила кошечка. — Я отважная! А вас как зовут? Вы хорошо знали папу? Какой он был?
— Меня зовут Эдрик, мы с вашим папой были друзьями, он был очень храбрый…
— Дети, не спешите, нашему гостю надо отдохнуть и помыться с дороги. Царап, принеси воды, Шмыгля, сбегай, купи дров. Вязанку… Нет, наверное, даже две. Люди не умеют вылизываться.
— Я дам денег, — сказал Эдрик.
Парень понял, что, несмотря на ухоженный вид и красивую одежду, финансовые дела Пухоушки не слишком хороши. У него тоже, но он наследник Колловски, а у табакси двое детей.
— На! — вручил он Шмыгле несколько монет. — Купи заодно себе и брату каких-нибудь вкусностей, того, что вы любите.
— Хорошо! — пискнула кошечка. — Спасибо-спасибо!
— Давай я схожу с тобой за водой, — предложил Эдрик Царапу.
— Вы наш гость! — возразила Пухоушка. — Мне неловко!
— Ничего страшного, так будет быстрее, один он много не утащит.
За водой надо идти с вёдрами к огромной бочке на колёсах. Рядом сидит водяной маг — темнокожий талхар. Вода в Обозе платная: рек в степи нет, колодцы рыть бессмысленно (бродячий город от них быстро уйдёт), поэтому хозяева Гуул-Гурачо, эльфы колена талхар, решают этот вопрос магией.
— Подождите, — говорит маг. — Сейчас как раз наполню.
Он делает несколько круговых движений руками, глаза его мерцают красным, над огромной бочкой начинает формироваться воронка из вращающегося пара. Магия вытягивает из воздуха влагу, осушая и охлаждая его. По краям люка начинает оседать изморозь, внутрь с громким плеском льётся вода. Эдрик подумал, что в Порте Даль теперь за такое могут и по шее накостылять. Там многие считают, что магия истощает Край, и Солнце Корпоры гаснет именно из-за этого. Но на Дулаан-Захе, похоже, эта теория не прижилась.
— Бр-р-р — говорит Царап, — это мы неудачно попали. Ледяная будет. Пока в бочке стоит, хоть как-то согревается. Дров уйдёт дофига.
— Ничего страшного, я доплачу, если надо.
— Вы богатый?
— Нет, не особенно, — признался Эдрик. — Будь я богатым, не пошёл бы в наёмники и не познакомился с твоим отцом.
— Он правда был герой?
— Ещё какой!
— Расскажите! Всё равно ждать, пока вода наберётся.
Эдрик выдал пацану несколько окопных баек, не слишком заботясь об их правдивости. На самом деле, Драный Хвост не был участником тех приключений, но главное — котёнок слушает, раскрыв рот и выпучив глаза. Пусть гордится отцом, которого больше никогда не увидит.
Отдав несколько мелких монет магу, они наполнили деревянные вёдра из бронзового крана и потащили их в фургон.
— Ты всегда носишь воду? — спросил Эдрик.
— Да, мама весь день на работе. Хозяйство на нас со Шмыглей.
— Ничего себе. Вёдра тяжёлые.
— Я сильный! Вырасту, буду наёмником, как папа!
Эдрик не стал говорить, что это не слишком прибыльное занятие, обычно кончающееся смертью в бою, не ему на этот счёт мораль читать. Подрастёт — сам поймёт.
***
Воду грели на небольшой железной печке, от неё по фургончику разошлось приятное тепло, котята жмутся поближе, похоже, топят нечасто. С топливом в степи проблема, деревьев нет, дрова привозят издалека, для небогатых табакси это большие расходы.
— Давайте ваш камзол, — сказала Пухоушка, — я его заштопаю. Мне надо одеваться красиво, иначе нельзя работать в управе, пришлось научиться шить самой. Деньги там небольшие, но других занятий для табакси в Обозе нет. Пасти жуковец мы не умеем, а молоко для котят дорогое. Муж присылал нам своё жалование, но теперь его нет…
Кошка тяжело вздохнула и взялась за иглу. Шьёт действительно быстро и ловко.
— С каждым днём всё холоднее, — жалуется она. — Светило греет хуже, до нас тепло почти не доходит. Дрова тоже дорогие, печку топим только когда готовим, дети мёрзнут, болеют.
— Ничего, — утешил её Эдрик, — в латифундии вам будет комфортнее.
— Я не хочу становиться нахлебницей.
— Уверен, там найдётся применение вашему опыту делопроизводителя. Моя сестра будет счастлива скинуть на кого-нибудь гору бумажной работы.
Помывшись чуть тёплой водой в крошечной ванне, Эдрик надел почищенный и зашитый камзол и принялся рассказывать. Шмыгля и Царап заворожённо слушают, а он вспоминает. Как познакомились с Драным Хвостом, как подружились, как спасали друг друга, как воевали с гоблинами в степях, как не давали разгореться гражданской войне в Порте Даль, где проблема беженцев, пытающихся спастись из замерзающих районов, стоит особенно остро. Все истории правдивы, хотя и не полны: бордели и кабаки не упомянуты, а бои описаны без кровавых неаппетитных подробностей. Глазки у котят горят от восторга, Пухоушка скептически покачивает головой, но не комментирует.
— Что приготовить на ужин? — спросила она, когда Эрик окончательно отболтал себе язык.
— Ничего не надо, — отказался он. — Я обещал встретиться кое с кем в трактире, там и поужинаю.
— Приходите ночевать, кровать будет ждать вас.
— Обязательно. Я ненадолго, просто визит вежливости.
***
Как и обещала Ашкар, найти таверну, где отмечают победу голиафы, труда не составило. Голоса у них громкие, манеры непринуждённые, развлечения шумные. Сейчас, например, они подбрасывают в воздух трактирщика, толстого до шарообразности полурослика, перекидывая его тушку, как мячик. Полувеликаны хохочут, трактирщик визжит, всем, кроме него, весело. Наконец, наигравшись, голиафы отпустили бедолагу, насыпав для компенсации в карманы монет, и он, красный от возмущения, вернулся за стойку. Впрочем, пересчитав деньги, успокоился — за такую сумму готов работать мячиком каждый день, ведь его даже ни разу не уронили.
Ашкар заметила Эдрика первой и замахала мощными ручищами, приглашая за столик.
— Смотрите, други, вот союзник,
что нам помог в бою тяжёлом,
когда лихие змеелюды
на нас в овраге навалились! — закричала она, привлекая общее внимание.
— Ему налить должны мы эля
и долю выделить в трофеях,
поскольку этот смелый парень
не побоялся встать за правду! — заявил Шензи.
— Иди сюда, парнишка мелкий,
и выпей с нами за победу,
ты заслужил почёт и славу
не меньше многих в этом зале, — добавил Банзай.
— Тем более, племяшка наша,
Ашкар, девица молодая,
свои глаза все проглядела,
тебя с тоскою ожидая! — Шензи буквально запихнул Эдрика за стол голиафки.
— Мои сиблинги хотят сказать, — пояснил Эд, — что ты заслужил свою часть трофеев. Мы продали оружие змеелюдов скупщику, там было несколько дорогих клинков, да и арбалеты неплохие. Оптом, конечно, цена не лучшая, да и нагрел он нас, я думаю, изрядно, но я отложил для тебя немного монет.
Голиаф кинул на стол приятно звякнувший мешочек.
— Убери его, друг, чтобы не спёрли, и не доставай сегодня. Пьём на наши!
— Тебя я рада видеть, парень,
я обещала тебе пива,
и было бы неблагородно
забыть про это обещанье! — Ашкар подвинула к Эдрику кружку и замахала рукой, призывая трактирщика принести ещё.
— Со мной теперь ты должен выпить,
скрепить знакомство крепким элем,
а после уже будет можно
испить нормальной самогонки!
Давай немедля опрокинем
вот эти крошечные кружки,
за нашу встречу, за знакомство,
а также за твоё геройство!
Эдрик не назвал бы ёмкости «крошечными», каждая с его голову размером, но отказаться в такой ситуации совершенно невозможно, поэтому они с Ашкар стукнулись кружками по обычаям степи — так, чтобы эль переплеснулся из одной в другую, — и выпили их единым духом, не ставя на стол, пока не опустеют.
Трактирщик, подбежав, тут же заменил пустые кружки на полные — когда голиафы просят выпить, посуду лучше не задерживать.
— Давай ещё добавим, парень,
иначе день пройдёт впустую.
Мы дрались вместе в этой битве,
давай же вместе надерёмся!
Скажи, за что бы ты хотел бы
поднять сегодня наши кружки?
— Конечно, я желаю выпить,
за красоту прекрасной дамы,
за ту, что выпить пригласила,
меня в таверну Гуул-Гурачо!
Давай поднимем эти кружки
за молодую голиафку,
Ашкар, прекрасную собою,
чья удивительная сила
не уступает обаянью! — под воздействием крепкого эля строчки сложились как-то сами, и голиафы восторженно затопали ногами, выражая своё восхищение.
Эдрик чокнулся с Ашкар и приложился к кружке, глядя в её сияющее бесшабашным весельем лицо.
***
Открыв глаза, Эдрик увидел над собой деревянный потолок. Тот выглядит незнакомо и не слишком приветливо. Совершенно чужой потолок. Причины, почему он спит именно под этим потолком, не припоминались, так же, как и обстоятельства отбытия ко сну.
— Дес! — тихо позвал Эдрик. — Ты здесь?
— Да, хозяин, — так же тихо ответил оружейный демон. — К счастью, ты ухитрился меня не потерять.
— Это опять случилось?
— Да, хозяин.
— Где мы?
— В фургончике табакси.
— Это радует. Учитывая, что я помню последним, опасался проснуться в объятиях Ашкар.
— О, нет, после, хм… объятий вы решили, что надо пойти и выпить ещё.
— Ты шутишь, надеюсь?
— Я всегда смертельно серьёзен, ведь я боевое оружие.
— Не знай я тебя так давно, поверил бы… Значит, говоришь мы с Ашкар… того?
— И того, и этого, и ещё много всего. Кончилось тем, что вы сломали кровать и решили, что прежде, чем искать новую, надо промочить горло. Дама предложила перейти на самогонку, потому что эль — это просто вода с хлебным запахом.
— И я согласился?
— С восторгом.
— Святые нефилимы…
— Они самые. Вы выпили того, знаешь, мутного пойла из молока овцежуков.
— Оно же пахнет как моча змеелюда!
— Тебя это не остановило. Голиафы стали подначивать Ашкар, что, мол, она нашла себе любовника не того размера, а ты заявил, что размер не имеет значения, и взялся перепить любого из них.
— Я?
— Да. Все очень смеялись, но ты настаивал. Вызвался Шензи, на твоё счастье, уже довольно пьяный. Он упал после трёх стаканов.
— Я выпил четыре стакана этой косорыловки?
— Ты выпил пять. Один за победу.
— Странно, что я ещё жив.
— Ну, потом вы перестали пить и решили немного проветриться.
— Мы с Ашкар?
— Вы с голиафами. Они предложили устроить скачки.
— Скачки, — безнадёжным тоном повторил Эдрик.
— Да. Вы отправились в степь и угнали десяток баранозавров. Охрана была против, но голиафы их убедили.
— Убедили, значит.
— Голиафы умеют быть убедительными. Особенно после самогонки. Баранозавры тоже были против, но их не спросили. Вы поспорили, кто первый доскачет до головы тортилуса. Кстати, ты победил. Иногда размер имеет значение, голиафы тяжелее. Ашкар заняла второе место, но ты галантно отдал ей победу, чем крайне всех растрогал. Ещё немного, и ты вернулся бы домой женатым.
— То-то Марвелотта бы удивилась! И что же уберегло меня от этой участи?
— Случайность. Черепаха проголодалась, опустила голову к траве, и тебя осенила гениальная идея — забраться к ней в нос.
— В нос. Угу. А зачем?
— Откуда мне знать? Я всего лишь демон, сидящий в твоём ружье. Но голиафы решили, что это лучшая из идей для вечеринки, а ты лучший собутыльник на Альвирахе.
— То есть мы туда полезли?
— Да.
— И у нас получилось?
— Да.
— И что было потом?
— Она чихнула…
***
Хлопнула дверь фургона, потянуло холодом — кто-то вошёл. Эдрик решил, что пора вставать и принимать последствия. Отдёрнув занавеску, увидел укоризненные глаза Пухоушки.
— Знаете, я вчера удивлялась, как мой муж ухитрился подружиться с таким приличным человеком, — сказала она мрачно. — Но теперь вижу, что ошиблась. Не в нём, в вас.
— Что я натворил?
— Вы мне скажите. Мало того, что вы заявились под утро в совершенно невменяемом состоянии, упали на кровать и захрапели, так вас ещё и разыскивают городские власти! Не хватает только рыжего хвоста, чтобы спутать с покойным мужем. Однажды я уже доверила свою жизнь обаятельному пьянице, хватит. Отправляйтесь куда хотите, мы с вами не поедем. Спасибо за байки для детишек, и прощайте.
— Мадам Пухоушка, — сказал расстроенный Эдрик. — Приношу глубочайшие извинения за своё неподобающее поведение, но, поверьте, это был не я.
— В каком смысле, не вы?
— Видимо, придётся открыть вам один очень личный секрет.
— Я умею хранить тайны.
— Дело в том, что я страдаю от последствий магической травмы. Попал под заклятие оркского шамана. К счастью, я, как стрелок, был чуть в стороне, зацепило краем… Наш маг быстро скастовал отмену, но у меня остались последствия. Иногда я начинаю вести себя странно, а потом ничего не помню. Это бывает редко и продолжается недолго, но у того меня, который в этот момент управляет телом, странные привычки и совершенно нет тормозов.
— И в чём это выражается?
— Он пьёт как дварф, ругается как гоблин, распевает песни как табакси, хулиганит как пикси, нарывается на драку как орк и волочится за женщинами как эльф. Поверьте, это точно не я.
— А может, это и есть вы? Настоящий? — фыркнула Пухоушка. — Тот, каким вы стали бы, если б не воспитание строгих родителей?
— Откуда вы знаете, что они были строгими?
— О, в мальчиках это всегда заметно. Ладно, попробую вам поверить. Однако постарайтесь не задерживаться в Обозе, вы каким-то образом привлекли внимание хозяев города, талхаров. Не припомню, чтобы они разыскивали кого-то лично. Не подскажете, что натворили?
— Ох, если б я помнил… Мне нужно забрать своего полуня и Кованого, который ждёт меня там же, на полуннице.
— Кованый? У вас есть свой Кованый?
— Нельзя сказать «есть» или «мой». Это, скорее, договорные отношения.
— Царап с ума сойдёт от восторга. Он прочёл про них кучу сказок.
— Буду рад их познакомить, а сейчас мне пора…
Увы, сразу за дверью фургона Эдрика встретили два темнокожих остроухих эльфа. Талхары его нашли.
***
Правительница города выглядит сущей девчонкой, но в случае эльфов это ничего не значит. Коричневая кожа, косички, походная одежда, рукоять меча за спиной, на простом столе разбросаны бумаги. Талхары (в отличие от «высоких эльфов», ондоров, правителей Бос Туроха) не слишком озабочены впечатлением, которое производят. Столетия кочевой жизни, теснота и поневоле простой быт бродячих городов не способствуют формированию обычного эльфийского высокомерия, так что они довольно простые ребята. Для эльфов, разумеется.
— Садитесь, — предложила талхарка. — Я сейчас.
Эдрик сел на стул. Винтовку его попросили оставить в приёмной, но не обыскивали, вели себя не грубо, но настойчиво.
— Шарри́за Су́мбрис, — представилась правительница.
— Эдрик Колловски.
— Знаю. У меня несколько вопросов к вам. Если ответите правдиво, то вам ничего не будет.
— А если нет?
— То будет.
— Ладно, задавайте.
— Как давно вы знакомы с голиафами?
— А который час?
Эльфийка молча указала на магические часы, украшающие интерьер кабинета. Почувствовав пристальный взгляд, те распахнули резные дверцы, оттуда выехала фигура в латах, поклонилась и сказала: «Полвторого. Примерно. Точность хода не гарантирована». Фигура уехала назад, дверцы закрылись.
— Около суток, — ответил Эдрик на заданный вопрос. — Примерно.
— И успели так подружиться?
— Они компанейские.
— Что вы о них скажете?
— Типичные голиафы. На пути у них лучше не становиться, а так нормальные ребята. И девчата.
— То есть тому, что они говорят, можно верить?
— Э… А что они говорят?
— Ответьте на вопрос, пожалуйста.
— Ну, обычно они не утруждают себя враньём. Ложь — оружие слабого. Им просто плевать, что о них думают.
— Тем не менее, когда я спросила, кто может подтвердить их слова, они указали на вас.
— Какие слова? О чём?
— Что они якобы встретили в степи змеелюдов, которые якобы собирались напасть на город, и, по их утверждению, «ввалили им превентивных люлей», что бы это ни значило. Что вообще за «люли» такие?
— Не силён в голиафском, — признался Эдрик, — но змеелюды действительно были.
— Вы их видели сами?
— Да.
— Близко?
— Ближе, чем хотелось бы, — он почесал заживающий порез на руке.
— И они собирались напасть?
— Выглядело очень на то похоже. А в чём проблема?
— В драконидах. Баярла́х змеелюдам родня не близкая, но тоже кровные Могой. Голиафы вчера пропили кучу змеелюдского оружия, сдав буквально на вес уникальные родовые клинки правителей, и дракониды решили, что голиафы устроили их двоюродным родственникам геноцид. Требовали мести, но я запретила устраивать разборки с полувеликанами в Обозе.
— Ещё бы, — кивнул Эдрик, — они бы там всё разнесли. Но ведь Могой мертва?
— Это только всё усложняет, — покачала головой талхарка. — Баярлах считают, что их нефилима убили, и подозревают всех вокруг в заговоре. А вы что скажете?
— В степи говорят, что змеелюды окончательно рехнулись. Они действительно могли напасть на город. Просто так, чтобы погибнуть в бою, убив как можно больше разумных.
— Вы тоже приняли участие в битве, как мне сказали?
— Достаточно скромное.
— Ну что же, я не вижу оснований вас преследовать. За этот эпизод, по крайней мере.
— С ноздрёй черепахи вышло случайно!
— Так это тоже были вы?
— Ну, в основном, опять голиафы, но идея была, вроде бы, моя. У них бы фантазии не хватило.
— Как вам вообще в голову-то пришло?
— Был очень пьян, — повинился Эдрик.
— Это не отменяет моей обязанности вас наградить.
— Награ… что?
— Тортилус Гуул-Гурачо уже давно страдал от простуды, — терпеливо пояснила Шарриза. — Светило ослабло, в степи холодает, у черепахи заложило нос, она с трудом дышит и ужасно храпит во сне. Совет талхаров назначил награду для того, кто решит эту проблему, но обращались за ней только всякие шарлатаны. Вчера она наконец смогла задышать свободно. Возьмите, это вам.
Эльфийка открыла ящик стола, вытащила тяжёлый мешочек, брякнула им об столешницу, подвинула к Эдрику.
— Как скоро вы планируете покинуть Гуул-Гурачо?
— Как можно быстрее.
— Прекрасное решение, — кивнула Шарриза. — Мы тут ценим тишину и спокойствие. Счастливого пути, и опасайтесь драконидов. Это у меня нет к вам претензий, а у них могут найтись. Да, передавайте привет родителям.
— Спасибо, — задумчиво сказал Эдрик, вставая, — но они умерли.
— Теодан и Нетрис мертвы? — эльфийка тревожно нахмурилась.
— Я приехал вступить в наследство. Вы были знакомы?
— Разумеется. Мои соболезнования.
— Благодарю.
— Вы уже знаете, кто их убил?
— А их убили?
— Само собой. А я ведь предупреждала, что так будет!
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: