Глава 14. Три поросёнка

Проснувшись от тихого поскуливания, Ингвар шёпотом спросил:

— Мудень, тебе что, приспичило?

В руку ткнулся холодный нос, скулёж не прекратился. Включив фонарик, увидел, что девушка раскачивается на кровати, обхватив руками голову и еле слышно стонет.

— Лысая Башка, это ты, что ли? Совсем поплохело? Давай, может, на улицу выйдем? Тут мы под самой установкой сидим, а там, глядишь, полегче станет. Судя по твоему состоянию, излучатель заработал на полную, так что делать нам тут больше нечего. Вернёмся в вагон, он чуть в стороне всё же. Эй, народ, проснитесь!

— Что случилось? — тут же открыл глаза Драган.

— Похоже, наша миссия исполнена.

Проснувшийся Деян вскочил с кровати и сразу побежал в аппаратный зал.

— Мы с Лысой пойдём наверх, тут ей совсем худо. Жду вас в штабном вагоне. Давай, одевайся, пострадалица, помогу тебе идти.

— Работает! Излучатель в режиме! — победно закричал из-за пульта Деян. — Я сделал это!

В коридоре девушка зашаталась, оперлась о стену, её стошнило.

— Блин, Лысая Башка, — сказал Ингвар расстроенно, — эка тебя скрутило. Аж зелёная с лица. Давай, обопрись на меня и пошли отсюда. В Кареграде так не таращило, значит, надо просто отойти чуть подальше. Сидеть прямо под этой штукой оказалось хреновой идеей, но кто ж знал, что всё будет настолько плохо? Давай сюда рюкзак, я понесу. Ух, у тебя там что, кирпичи? Ладно, тут идти-то всего ничего. Вон уже свет впереди, видишь? Там выход. Переставляй ножки и ни о чём не думай. Ноженьку за маму, ноженьку за папу, были же они у тебя когда-то? Ноженьку за меня, ноженьку за Мудня…

— Гав!

— Ноженьку за Пацана, чтоб он был здоров, ноженьку за Джен, девчонку белобрысую вредную, ноженьку за Деяна, придурка восторженного, наивного, ноженьку за Драгана, мужика говнистого и мутного, но полезного… Да вот уже и пришли. Сейчас я вылезу и тебе руку подам. Ну что, легче на свежем воздухе? Вижу, что легче, порозовели щёчки-то. Потопали к вагону, там ещё кофе остался. Кофеёк, коньячок — и сразу головушке полегчает. Ого, смотри-ка, действует колдунство!

Вокруг поезда кипит деловая суета — люди выгружаются из пассажирских вагонов, бегут к товарным, получают лопаты и тут же включаются в общую работу: пробивают в снегу дорогу к уцелевшим жилым корпусам. Опережая их, туда уже тащат сани с инструментами и материалами — стеклопакетами, трубами, досками и прочим хозяйством.

— Ты погляди, — качает головой Ингвар, — ещё вчера жопу от кровати оторвать не могли, а теперь прямо комсомольцы-стахановцы! На таком подрыве они быстро новый анклав построят, тут Неман прав оказался. А тебе придётся пока потерпеть немного, скоро мы отсюда двинем в Убежище, там тебе лучше будет. Вот, наш вагон, давай подсажу… Сама? Ну сама, так сама, я даже рад.

В купе тепло, горячие трубы вагонного отопления пышут жаром. Девушка сбросила куртку, разулась, залезла с ногами на полку, откинулась на стену, прислонившись к ней лысым затылком. Ингвар сходил к титану за кипятком.

— Кофе придётся заваривать по-колхозному, — вздохнул он, — прямо в кружках. Варить негде. Ничего, помол мелкий, настоится. Вот ещё коньячку капельку туда, для лучшей экстракции. На кружбан, наслаждайся. Болит башка?

— Болит, — морщась ответила девушка, — но уже не так. Потерплю.

— Лысая, ты что, говорящая? Я чуть кофе не подавился, блин!

— Это ненадолго. Специально терпела до последнего, чуть не сдохла, так что слушай и не перебивай. Этот мир — замок на двери… неважно куда. К замку пытались подобрать отмычку — это то, чем занимался Драган. А когда не вышло, взорвали вместе с дверью. Но оказалось, что, кроме замка, есть ручная задвижка, и на ней всё повисло. Цель не достигнута, а значит, будет ещё попытка. Я влезла в эту историю почти случайно, но увязла так, что дальше некуда. Эти штуки, — она пощёлкала ногтем по имплантам в голове, — сделали меня её частью. Вернее, она стала частью меня, понимаешь?

— Смутно, но продолжай. У тебя, оказывается, очень приятный голос! Петь не пробовала?

— Не отвлекай, время кончается. Мне нужно больше информации, но не в смысле «ещё что-то узнать», а как «больше воды» или «больше топлива». Не знаю, как объяснить. Информация, она как время и сенсус, количество переходит в качество… В общем, для начала мне нужно в Убежище. И ещё — не верь Драгану. Никакой он не «просто техник». Пусть доведёт до места, а потом…

— …Суп с котом, — кивнул Ингвар. — Я не особо доверчивый и не так чтобы наивный. Но если он выполнит свои обязательства, мы выполним свои. Нельзя кидать людей только потому, что они засранцы, это плохой бизнес. Я торговец оружием и бывший пират, мой товар покупают плохие парни, но моё слово есть моё слово. И я подписался за тебя, что мы Драгана не кинем. Первыми. Если он окажется крысой — тогда, конечно, сделка аннулируется. А если нет — то нет. Согласна?

— Ладно, — вздохнула Лиарна, — как скажешь. Постараюсь его не пристрелить, хотя очень хочется.

— Досталось тебе?

— Они пытались моей головой высадить дверь, но пострадала только голова. А я, если честно, и до этого не была сильно умной. Так что да, я на них чертовски зла.

— Но зачем они это делали? В «свободу попугаям» я не верю.

— Их. Использовали. Те. Кому. Надо. Сломать. Замок.

— Тебе снова хуже, Лысая?

— Комолик. Бареброк. Кромурах… — она замолчала.

— Ты как упаковки с кашей читаешь, — покачал головой Ингвар. — Всё, выдохлось волшебство?

Девушка развела руками.

— То есть если тебя снова сунуть под самый излучатель и как следует там прожарить, то речь вернётся?

Неопределённый жест, болезненная гримаса.

— Вернётся, но ненадолго, и башка будет болеть?

Кивок.

— Тогда лучше не надо. Судя по тому, как тебя колбасило, это вряд ли полезно. Лопнет какой-нибудь сосудик, и привет. Потом поболтаем, когда всё закончится. Кстати, многие мужчины считают, что немая тётка имеет множество преимуществ перед говорящей… Ой! Да-да, они просто не знают, как больно ты дерёшься.

***

— Будет работать, — уверенно заявил вернувшийся Деян.

— Похоже, что всё штатно, — поддержал его Драган. — Питание подаётся от ТЭЦ Кареграда, сам излучатель исправен. Немановский контингент полон энтузиазма, работа кипит.

— Ты как будто доволен, — удивился Ингвар, — разве не против этого вы боролись?

— Сейчас это меньшее зло, — ответил тот. — Лучше несвободное общество, чем никакого. Сейчас главное — выжить, собрать людей, дать им возможность работать, дотянуть до конца холодов. А потом… Впрочем, надеюсь, потом меня тут уже не будет.

— Ну и бегите, — недовольно сказал Деян. — Подумаешь.

— Осуждаешь?

— Вы с вашей технической квалификацией могли бы принести много пользы, — укоризненно ответил ему парень. — А вместо этого просто сбегаете. Это нечестно.

— Иди в задницу, — беззлобно отмахнулся Драган. — Я полжизни пытался сделать мир лучше. Теперь твоя очередь.

— Вы просто сдались?

— Да. Таким, каким его хотел видеть я, этот мир уже не станет, а строить ваш, с анклавами счастливых дебилов вокруг излучателей, мне как-то не хочется.

— Мне нравилась жизнь до Катастрофы! И я хочу вернуть её!

— Ты не видел её с изнанки, парнишка. И хватит уже спорить, делайте что хотите, но без меня. Когда там попутка до Убежища?

— Главный по поезду сказал, что утром пойдёт снегоочиститель, — пояснил Ингвар. — Они уже по первому разу пробили путь, завтра дочистят до тоннеля. Это не пассажирский состав, но у них есть бригадный вагончик с отоплением, нас подвезут. Пока можем отдыхать. Кашки кто хочет? Со вкусом уретры? Тьфу, «утреты». Показалось.

***

— Болит башка? Бедолага. Давай, помну твою тыкву. Надеюсь, однажды ты расскажешь мне больше. Очень мне интересно, как ты дошла до жизни такой. А если не расскажешь, то обойдусь. Я любопытный, но в личные границы не лезу. Просто вдруг оказалось, что в моей картине мира очень много пробелов, и посреди самого большого сидишь ты, синеглазая лысая барышня. Не то чтобы я был одержим разгадыванием всех ребусов мироздания, но есть странное ощущение… Знаешь, на старых картах, там, где кончалась исследованная часть тогдашнего мира, рисовали белое пятно с надписью: «Тут могут водиться драконы». Могут, конечно, и не водиться, но лучше знать наверняка. Что тебе? Опять сказку? Серьёзно? Хотя… Стоп, до меня только что дошло — тебе ведь не просто скучно, да? Твои проблемы с башкой как-то сродни здешней афазии?

Кивок.

— Мои байки помогают местным держаться за остатки разума, хотя я никогда не понимал, как это работает. Чем я такой особенный, ну, кроме того, что не отсюда… Что киваешь? В этом дело?

Кивок.

— То, что я не местный, так важно?

Кивок.

— Заинтриговала. Ладно, пока верю на слово. Может быть, однажды объяснишь. Значит, сказки тебе всерьёз нужны? Типа лекарство для башки?

Кивок.

— Ну, тогда слушай. Сказка про трёх поросят! Ты же в курсе, кто такие поросята?

Лиарна пальцем нажала себе на кончик носа, превращая его в пятачок, и кивнула.

— А то я как-то вдруг вспомнил, что мы из разных миров. Вдруг у вас там свинину не едят? В общем, три поросёнка, да. Жили-были. Звали их Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф. Не знаю почему. Может, их свиномать детишек так осчастливила, в меру своего свиноматского словарного запаса, а может, просто никто не заморачивался с именами, всё равно сожрёт кто-нибудь. Поросята — это еда, зачем еде имя? Вот у моей бабули сосед держал поросят, так они все были Борьки. Чем ему так насолил неизвестный Борис, я по малости лет не интересовался, но кастрировал он их всегда с улыбкой, вежливо обращаясь по имени-отчеству: «Ну что, Борис Борисыч, пора лишатися!» Добрый был человек, всегда делился с бабулей свежей печёночкой очередного Бореньки.

Поросята с именами Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф тоже, надо сказать, осознавали бренность своего бытия. Жить с пониманием того, что ты еда, должно быть странно. Хотя это не сильно отличается от любого заданного предназначения. Люди тоже часто живут, как пуля в полёте, с назначенной неизвестно кем целью, и даже гордятся этим, представь себе. Подозреваю, что и ты из таких, а, корректор первого ранга Лиарна? Что ты дерёшься сразу? Лучше подумай над этим, Лысая Башка. Сама ли ты поставила себе цель, ради которой готова убиться с разбегу об этот мир? Или её тебе кто-то назначил, нацелил в нужную строну и выстрелил тобой, как самонаводящейся ракетой? Если это так, то ты тоже чья-то еда, Лысая… Ладно, ладно, хватит меня колотить, продолжаю. У меня от общения с тобой всё плечо сплошной синяк. Итак, поросята. Жили они в осознании реальности, включающей в себя Серого Волка, который однажды придёт за каждым из них. Поросячий бог смерти, Мортус Зубатус. Нельзя сказать, что это их прям вот так сильно напрягало. Все мы знаем, что смертны, но большинство из нас не думает об этом примерно никогда. Так что поросята жили и веселились, пели и плясали, жрали и срали как все. Но всё же волк-зубами-щёлк при этом учитывался, и попытка повысить свои шансы на относительно долгую жизнь воспоследовала. Поросята решили сыграть с судьбой в популярную игру «я в домике». Это когда вы убеждаете себя, что раз вокруг ваше личное пространство, то в нём не может случиться ничего плохого. Метод нерабочий, но позволяющий жить в приятной иллюзии безопасности.

Ниф-Ниф не то более прочих осознавал тщетность бытия, не то был самой ленивой жопой из трёх, поэтому построил себе дом из соломы. Ну, как построил… навалил кучей, утоптал, верёвочкой подвязал, вышло что-то типа шалашика, позволяющего сделать вид, что ты как бы уже не на улице спишь.

Нуф-Нуф оказался свинюком более основательным и соорудил себе хижину из говна и палок, причём с преобладанием первого компонента, поскольку он у свиней не в дефиците. Это известно каждому, кто оказывался с подветренной стороны от свинофермы. А вот Наф-наф был не таков!

«Я конечно всех умней,

ясен хрен, всех умней… —

 напевал он.

— Дом построю из камней,

с дверью помощней!»

Поёт и строит — фундамент из бетона, и не ленточный какой-нибудь, целиковую плиту отлил. Сваи, контрфорсы, стены в два валуна, ставни, решётки, железобетонные перекрытия, крыша выдерживает падение самолёта, а дверь — таран танка. И там по мелочи всякое — забор с колючей проволокой, противотаранная змейка, надолбы, капониры, контрольно-следовая полоса, видеонаблюдение и уже просто так, чисто чтобы было, — лёгкое, символическое минирование подходов. В два слоя, не больше, он же не параноик какой-нибудь.

«Брателло, — смеялся над ним Нуф-Нуф, — да ты рехнулся! Вместо того, чтобы жить и жизни радоваться, ты вломил кучу ресурсов в какой-то чёртов бункер! А если волк так и не придёт? Прикинь, как глупо ты будешь выглядеть? Прими неизбежную конечность бытия, брат! Наслаждайся его скоротечностью!»

«Нафчик, дорогой, — вторил Ниф-Ниф, — я тебя люблю как брата, но ты конкретно загнался сейчас. Сурвайверство — это тупик и отрицание неизбежности. Все там будем! Но мы с Нуфом хотя бы проживём нашу жизнь ярко, а ты просидишь как дурак в бункере. Имей мужество принять неизбежность с достоинством!»

А тот ничего не отвечает, только насвистывает и дверь укрепляет:

«Никакой на свете зверь,

хищный зверь, страшный зверь,

не откроет эту дверь,

вот такая херь…»

«Братан! — говорят ему поросята. — Окстись! Чахнуть в бункере над тушёнкой особенно глупо, если ты и есть тушёнка! Забей, однова живём! Пошли, выпьем, споём, спляшем, забудем о грустном!» Но Наф-Наф только смотрит на них жалостливо, как на дурачков, и продолжает свою фортификацию. Не было у них в семье взаимопонимания, в общем.

Ну и, конечно же, однажды пришёл Волк.

И вот что интересно: как только запахло псиной, послышался волчий вой и защёлкали вдалеке зубы, так сразу всё это «живи быстро, умри молодым» с поросят как рукой сняло! Ниф-Ниф с Нуф-Нуфом забились в свои халабуды, сидят, глазки зажмурили, хвостиками дрожат и думают вовсе не о неизбежной конечности бытия и принятии естественного исхода с достоинством. Одна мысль осталась: «Только не меня! Только не меня!» А что там себе думал Наф-Наф, никто не знает, потому что он на крылечке постоял посмотрел на это безобразие, сплюнул, а потом в дом зашёл, дверь закрыл и был таков. Только ещё с полминуты засовы лязгали.

Первым Волк пришёл к Ниф-Нифу. Посмотрел на кучку соломы, из которой торчит розовая поросячья жопка, и говорит:

— Эй, ты же понимаешь, что я тебя вижу? Вылезай, я тебя не больно съем.

— Нет-нет! — дрожит поросёнок. — Я в домике, я в домике! Это не может случиться со мной! Только не со мной! Я не готов! Я ещё так молод! Уходи, страшный Волк!

Усмехнулся Волк, дунул, плюнул и сдул с него всю солому. Обосрался Ниф-Ниф и бежать. Добежал до Нуф-Нуфа, стучится в фанерную дверцу, кричит:

— Впусти, брат, там Волк пришёл!

— Ты что, притащил ко мне Волка?! — вопит в ответ тот. — Тоже мне брат называется!

— А что, надо было дать себя съесть?!

— Конечно! Может быть, он бы тобой наелся и ушёл! А теперь нас обоих слопает! Не пущу!

— Пусти, а то я сам дверь сломаю! Всё равно это не дверь, а кусок говна с палками!

— Что б ты понимал в экологичном строительстве! Не пущу!

— Пусти, вдвоём мы дверь будем в два раза сильнее держать!

В общем, уболтал брата, сидят вместе. Вроде вдвоём не так страшно.

— Может, ещё и не доберётся до нас Волк! — храбрится Нуф-Нуф. — Палками оцарапается, говном побрезгует! У меня всё-таки дом, не то, что твой соломенный шалашик.

— Да-да, — поддакивает ему обосратый Ниф-Ниф, — это ведь всего лишь волк, а не лев и не медведь…

— Тихо ты! Накличешь!

Ну и, натурально, вот он, Волк.

— И это в ваших краях называется домом? — смеётся он. — Это же вообще несерьёзно, ребятки. Не длите бессмысленную агонию, выходите с поднятыми руками, петрушкой в жопке и яблочком в ротике. Я люблю чтобы с яблочком. С ним вкуснее.

— Нет-нет! — дрожащими голосами отвечают поросята. — Не выйдем! Вы не имеете права! Неприкосновенность жилища! У нас тоже есть права!

— Когда прихожу я, все права заканчиваются, — сказал Волк. — Остаются только возможности. И я своими намерен воспользоваться.

Дунул, плюнул, ногой топнул, хвостом махнул, и развалился экологичный домик Нуф-Нуфа на исходные компоненты. Вернул в круговорот веществ изъятые говно и палки. Обосрались поросята, кто по первому, а кто уже и по второму разу, и бежать. Добежали до Наф-Нафовского бункера и давай кнопку селектора жать и в микрофон орать:

— Впусти, брат! Началось! Волк! Волк пришёл!

— Так не вы ли меня уверяли, что он не придёт?

— Прости, братуха! Ошиблись! Ты был прав, а мы нет! Ты умный, а мы дурачки! Впусти!

— Что-то я плохо расслышал, что там про дурачков было?

— Мы! Мы дурачки! Ты мудр! Впусти только, Волк уже близко!

Поглумился над ними Наф-Наф, но впустил, конечно. Родная ж кровь. А тут и Волк пришёл.

— Эй, — говорит, — домовладелец! Добром выйдешь, или штурмом будем брать?

— Скажи, скажи ему, что не выйдем! — трясутся Ниф-Ниф с Нуф-Нуфом. — Пусть уходит!

— Вот ещё, разговаривать с ним, — отмахивается Наф-наф. — Много чести!

— Можешь тех двух дурачков выкинуть, — предлагает Волк, — разойдёмся по-хорошему. Ты, я вижу, свинюк продуманный, так и быть, живи.

— Не отдавай нас ему! — дрожат поросята.

— Вот ещё, обойдётся, — отвечает Наф-Наф.

— Ладно, — говорит Волк, — срок ультиматума вышел.

Дунул-плюнул — стоит дом. Топнул-хлопнул — по нулям. Икнул-пукнул — та же фигня. Наф-Наф на хороший цемент не поскупился. Пошёл Волк врукопашную, но в колючей проволоке запутался, об противотанковые ежи споткнулся, на минное поле хряпнулся, башкой об стальную дверь треснулся и озяб. Наф-Нафу только и оставалось, что контроль сделать. Вышел, шмальнул с дробана и говорит братьям:

— Ну вот, а вы боялись.

— Кто боялся? — смеются они, жопки обосратые украдкой обтирая. — Мы боялись? Скажешь тоже! Мы бы и сами прекрасно справились, сколько того Волка. Просто решили тебя навестить, компанию составить, чтобы ты в бункере своём не скучал. Пока, брателло, пора нам. Там, вроде, и солома недалеко разлетелась, и говно с палками кучкой лежат. А то твой дом, извини, неэкологичный совсем. И окна узковаты, и пейзаж забором испорчен. Надо быть ближе к природе, братух!

— Вы что, думаете, это последний Волк? — спросил удивлённый Наф-Наф.

Но поросята его уже не слушали. Поскакали, хохоча, обратно петь и веселиться.

— Всё-таки мы умнее, — сказал по пути Ниф-Ниф Нуф-Нуфу. — И живы, и на цемент не потратились.

— Точно! — отвечает тот. — Кроме того, согласись, если бы Волк так и не пришёл, старина Наф выглядел бы в своём бункере полным придурком!

— Однозначно! Ну что, по пивку и дальше плясать?

— Разумеется, братан! К чёрту этого зануду!

Наф-Наф посмотрел им вслед, плечами пожал и пошёл забор чинить. Потому что сурвайвер — это состояние души. А кто из поросят прав, зависит от того, пришёл Волк или не пришёл. Оно ведь по-разному бывает. Вот к здешним наведался — а они не готовы. А кто-то всю жизнь за стеной просидел, а Волк так и не явился. Тоже обидно выходит.

Тут, Лысая, и сказочке конец. Понравилось? Башку отпустило чуток? Это главное. А вон, смотри, Деян с Драганом топают. Старый, что малый, два сапога — обувь. Наверное, скоро нам паровоз до Убежища подадут. Проверим, как там теперь жизнь в бункере, ничего себе или полный Наф-Наф.