Капитанская кровь

— Смотрите, — сказал капитан Еремеев, — там челопу́к.

— Где? Где? — закрутил головой Василий. — Не вижу…

— ПНВ включи, пиджак. И на десять часов… Да не понизу, вверх! Челопуки верхами ходят.

— Не вижу. Хотя… Вон же, на том здании, да? Которое пенальчиком…

— Хренальчиком, — буркнул капитан. — Александерплатц ему «пенальчик».

— Теперь там, конечно, смотреть особо не на что, — поддержал его боец с позывным «Леший». Звание его Василию никто не сказал, а сам он иначе не представлялся. — А я тут до всего этого был. Туристом. Впечатляло, знаешь ли.

— Прямо в этой гостинице жил? — удивился Еремеев.

— Да ну, она дорогая была, шо песец. Откуда у меня такие деньги? Просто заходил посмотреть. Там магазины в цоколе же. Были.

— Ух ты, как он ловко по стене! — Василий поймал объективом прибора движущийся объект и теперь старался не выпустить его из поля зрения.

— Ну так, челопук же. Первый раз видишь? — спросил Леший.

— В естественной среде? Впервые. Пленных осматривал, но это не то. Кто ж им даст так попрыгать-то?

— А мы насмотрелись. Массовый суп. Не так, как желве́к или дима́н, конечно, но тоже серийный. Их до чёрта наклепали в самом начале, фронтовая разведка, всё такое. Потом разочаровались: ловкий-то он ловкий, но слабосилок. Да и научились мы их ссаживать. Но ты сам, поди, знаешь. Нейтрализатор паутины ваша же разработка?

— В целом наша, институтская, — кивнул шлемом Василий, — но я в другом отделе.  

— А мы придумали стены им обливать. Приспособили агродрон, который виноградники от гусениц опрыскивает. Челопук на стену прыг — а адгезии йок. Он на землю шмяк — мы его хвать. Дофига наловили, так-то. Но и осталось прилично. Да и новых делают. А что они бьются — так желающих всё равно, говорят, очередь стоит. В производстве они дешёвые, костюмчик тряпочный. Это желвековский дорогой, а челопуки — так, расходник. Видишь? Вон второй.

— Где, где?

— Да вон же! — показал стволом Леший. — На угол крыши смотри. На фоне Луны как раз. Видишь, шевелится? Всё, сиганул, ушёл на стену, проморгал ты его. Ничего, ещё увидишь. Где два, там и ещё. Они группами работают. Проверяют местность.

— Нас ищут, — сказал мрачно радист-оператор группы с позывным Свисток.

— Не найдут? — забеспокоился Василий.

— Не, — отмахнулся Еремеев, — мы не зря тут третий день загораем, все следы остыли. Радиомолчание, на окнах плёнка противосигнатурная. Дом давно заброшен и чуть в стороне. Разве что случайно наткнутся, но это, знаешь, дело такое. Не угадаешь.

— А я рад челопукам, — сказал внезапно Свисток.

— Чегой-та? — удивился Леший.

— Раз они по стенам забегали, то что-то всё же будет. А то я начал уже думать, что мы зря тут сидим.

— Разведка… — начал Леший, но оператор только отмахнулся.

— В прошлый раз тоже разведка зуб давала и крест на пузе чертила. И что? Пять дней просидели на чердаке среди голубей. Я думал уже, что сам закурлыкаю, а оборудование потом неделю от помёта отмывал. До сих пор не знаю, чего ждали. И чего сейчас ждём, не знаю тоже. Не просветишь нас уже, пиджак? — он внимательно посмотрел на Василия.

— Простите, ребята, — вздохнул тот, — не велено разглашать.

— Отстань от него, Свист, — сказал резко Еремеев. — Сам знаешь, секретность.

— Если сойдётся, вы всё узнаете, — пообещал Василий, — а если нет… Ну, тогда и говорить не о чем, верно?

— Ненавижу, когда вот так, втёмную… Неужели хоть намекнуть нельзя?

— Не свисти, Свисток, а то весь пар выйдет! — сказал, зевая, проснувшийся пулемётчик.

Позывной у него Коряга, и сам он такой — широкий, кряжистый, угловатый, с простецким круглым лицом. Бывший шахтёр, возрастом прилично за сорок, но крепкий и сильный молодым на зависть.

— Нафига тебе намекать? Я, вот, уже давно сам догадался. Ясно же, что какой-то суперважный суп прибудет. Разведка об этом узнала, но куда и когда именно, понятия не имеет. Потому что этого не знают даже сами пиндосы.

— Коряга прав, — поддержал Еремеев. — В таких случаях назначается сразу несколько точек, и окончательный выбор делают, когда самолёт уже в воздухе. Чтобы точно не утекло. Готов спорить, что сейчас таких групп, как наша, с десяток сидит по чердакам и заброшкам в разных городах бывшего Евросоюза. Куда может прилететь такой супервип? Сюда, или в Прагу, или в Варшаву… Лондон вряд ли, там ловить уже нечего, Париж — та же фигня, а вот в Хельсинки — да, вполне.

— То есть, — уточнил Леший, — мы вытащили выигрышный билетик? Ну, раз тут челопуки скачут?

— Не факт, — возразил капитан. — Принимающая сторона тоже не знает окончательной точки, поэтому проверяет безопасность во всех. В последний момент их сориентируют.

— Но самолёт же можно отследить? — спросил Свисток.

— Самолётов может быть несколько. Если суп действительно важный, на безопасности не экономят.

— И кто же это может быть? — задумался Леший. — Я, навскидку, вижу два варианта…

— Без комментариев, — быстро сказал Василий.

— Как скажешь. Свист, как там эфир?

— Подозрительно тихо. Даже фоновые переговоры смолкли, как перед большим наступлением. Перед Львовским замесом так же было, помнишь?

— Ну, ты сравнил, — покачал головой Леший. — Наступать тут некому и некуда. Серая зона, ни вашим, ни нашим. Мы не хотим, они не могут. А когда-то приличное место было. Орднунг и всё такое. Чисто. Безопасно. Сытно. Пиво хорошее. Сосиски. Не сиделось им спокойно, блин…

— Ой, вот не начинай опять! Лично мне Европу ничуть не жалко. Сами выбрали. Думали, до них не докатится, хотели чужими руками нас задушить, да ручки оказались коротки. Что, скажешь, не так?

— Так-то оно так, — неохотно ответил Леший, — но вот что я тебе скажу, Свист. Затевали это одни, а страдают другие. Видел фотки в спальне? В этой квартире люди жили. Обычные. Муж, жена, двое детишек. А теперь мы тут сидим. Где они? Либо погибли, либо в трудовом лагере за пайку работают.

— Могли и в пиндосию уехать. С Европы многие туда свалили.

— Не факт, что это лучше. Сам знаешь, там детям мигрантов путь один. Может, белокурые ангелочки с того фото как раз по стенам сейчас челопукают. Так вот. Рупь за сто, что никому из них вся эта война нафиг не впёрлась. Им надо было детей поднимать, за квартиру платить, налоги и всё такое. В гробу они видали этот «дранх нах остен два ноль». Как и абсолютное большинство европейцев. Их просто никто не спросил. И да, мне их жалко. Потому что делить нам с ними нечего. На кой нам хрен та Европа? Сейчас её голыми руками бери — и что? Никто даже не нагнётся этакое сокровище с пола подобрать. Ни жратвы, ни ресурсов, промышленность вывезли, люди разбежались. Серая зона, как есть. Просто ты тут не бывал до того, а я могу сравнить. И мне жаль, что так вышло.

— Они бы нас не пожалели, Леший.

— А мы и не должны быть как они, Свист.

— Хватит вам, надоели, — одёрнул бойцов Еремеев. — Свисток, есть сообщения? Как раз должны сводку скинуть со спутника.

— Нет… А, секунду, пришло, — уставился в тактический планшет связист. — Кажись, мы мимо. Три самолёта шли, и все три не к нам. С сопровождением, все дела — но не сюда.

— Но отмены нет?

— Пока нет. Но, я думаю, скоро получим. Можно паковать вещички. Снова зря сидели.

— Ждём приказа, — покачал головой капитан. — Мы тут что-то себе думаем, но командованию виднее.

— Есть ждать приказа… О, что-то интересное! В город вошли желве́ки, числом до роты. Засекли с воздуха, когда они разгружались, — Свисток присвистнул удивлённо, выдавая происхождение своего позывного.

— Ничего себе! — вскинулся Леший. — Откуда столько-то?

— Лучше спроси, куда! Они в нашу сторону топают.

— Коряга, поднимай группу, — решился Еремеев. — Что-то тут неладно.

— Будем сражаться? — неестественно бодрым и слегка подрагивающим голосом спросил Василий.

— С желвеками-то? — удивился Леший. — Ты как себе это представляешь? Тяжёлые супы, каждый сам себе танк. Одного мы ещё, может быть, и завалили бы при удачном раскладе, а роту только артиллерией или с вертушек ракетами. Подождём, может, мимо пройдут. Не за нами же такую силищу выслали? Но на всякий случай надо быть готовыми.

— Драться?

— Драпать.

Внизу по широкому пустому проспекту бегут неторопливым экономичным аллюром желвеки. Бесстрастные стальные маски, тускло-серая броня. Брошенные в изобилии на улице ещё со времен топливного кризиса машины они или перепрыгивают, или бегут прямо по ним, сминая крыши и выдавливая стекла. Хруст и грохот почти не слышен тут, наверху.

— А чего они такие… не блестящие? — спросил Василий.

— Так это же не кино с Тони Старком, не рекламный ролик «Стань супергероем!» и не передвижная выставка Пентагона, — пояснил Еремеев. — Полевая версия. Опасные ребята. Да ты и сам знаешь.

— Да, — согласился научный эксперт, — знаю. Но так, теоретически.

— Я так понимаю, — проницательно сказал капитан, — что наша точка самая бесперспективная.

— С чего вы взяли?

— Уж больно ты, извини, неопытный. Если бы командование считало, что высадка будет тут, то не направила бы с нами зелёного стажёра.

— Я не стажёр! — возмутился Василий. — Я в штате!

— И давно?

— Ну… месяц. Но я много читал! Вот, например: железный человек. Самоходная бронированная единица тактического назначения, представляющая собой антропоморфный бронекостюм, приводимый в движение супером класса «Дэ». Бипедальная локомоция, оснащается следующими видами навесного вооружения…

— Хватит, хватит, — со смехом остановил его капитан. — Вижу, уроки ты учил. Но не очень тщательно. Желвеки — класс «Цэ», не «Дэ».

— А вот и нет! — торжествующе заявил Василий. — Это раньше были «цэшки». Но уже несколько месяцев как стали комплектовать классом «Дэ».

— Не знал. То-то они, вроде, послабее стали.

— Экономят. «Цэшкам» почти в полтора раза больше сыворотки надо, а выбили их за последний год много. Среднее время жизни желвека в бою — полчаса, а растить его год минимум. На полчаса и Дэшки хватает, при том у них срок раскачки семь месяцев. Профит!

— Надо же… И у них, значит, ресурсы не бесконечные?

— Так ведь и на суперов не от хорошей жизни перешли. Вся эта кампания «Пришло время супергероев» оттого, что американский военпром войну не потянул. Слишком много частных контракторов, которые хотят кушать. С каждого болта столько откатов было, что он золотым выходил. При этом инженеров нет, рабочих мало, в технических институтах были только китайские мигранты и русские евреи, но их выгнали, потому что, а вдруг шпионы? А местные все на адвокатов и гендерных консультантов готовились. Танки послали, тут их пожгли, кинулись — а новые делать некому, не из чего и никто не помнит как. Те, кто предыдущие делал, уже на пенсии, а инженера не вырастишь за полгода, как супера.

— Что, супов клепать проще?

— Конечно. Танк — это двигатель, электроника, механика. Опять же топливо за ним надо возить цистернами, обслуживать и всё такое. А железный человек — просто стальная скорлупа. Крепкая, но пустая. Ещё бы не проще.

— А сами супы?

— Это просто люди, товарищ капитан. Весь секрет в сыворотке ССС, она же «сыворотка Рейнштайна». Если её ввести человеку, он или умрёт, или станет суперменом. Каким именно — определяется интенсивностью облучения. Их суют чуть ли не в реактор, прожаривают, и на выходе либо труп, либо супер.

— И какой процент… выбраковки?

— Кто знает? — пожал плечами Василий. — Официально считается, что пренебрежимо маленький. Как говорят в рекламе вербовочных пунктов: «Быть сбитым машиной, зарезанным за кошелёк или застреленным полицией вероятность больше. Становитесь супергероями и не бойтесь больше ничего!»

— Ага, ничего, — хмыкнул Леший. — Кроме отправки на войну. Желвеки, конечно, ребята крепкие и зверски сильные, но противотанковые мины, ПЗРК и артиллерия творят такие чудеса, что куда там сыворотке! Если у тебя голова под одним кустом, а ноги — под другим, то какой бы ты ни был супер, а назад не соберёшься…

— Всё равно это враньё, — продолжил Василий. — В официальные полпроцента не верят даже сами американцы. А по нашим прикидкам умирают от трети до половины.

— Ничего себе! — присвистнул Свисток. — И всё равно идут?

— У кого-то нет выбора. Скажем, дети мигрантов обязаны, иначе гражданства не видать. Но и добровольцев хватает. Нация комиксов, что вы хотите? Их этими супергероями уже больше ста лет кормят. Не одно поколение детей мечтало, что однажды именно им повезёт получить суперспособность!

— Мечты сбываются, ага, — мрачно подтвердил Леший. — Не надо учиться, не надо качаться, не надо работать — только сыворотка и немного везения.

— Точно! — поддержал его Коряга. — У меня племянник есть в Луганске. Так он, представь, мне заявил недавно: «Супергерои крутые! Я бы хотел таким стать, когда вырасту!» Я ему: «А ничего, что мы их лупим в хвост и в гриву? Начинали под Донецком, а теперь уже вон где!»

— И что он тебе ответил? — заинтересовался Свисток.

— «Ой, — говорит, — это совсем другое! Вы — обычные, а они — суперские! Ну почему у нас нет своих супергероев?»

— А ты?

— А я сказал, что героизм не инъекция. Героизм — это когда тебе и страшно, и не хочется, и семья, и работа, и надежды победить почти нет — а ты встаёшь, берёшь автомат и идёшь в окопы. Потому что лучше ты сейчас, чем твои дети потом.

— Убедил?

— Да чёрта с два, — вздохнул Коряга, — нынешние ведь тоже на голливудском кино с пелёнок. Может, поймёт ещё.

— А вы бы не хотели? — спросил вдруг Василий.

— Чего?

— Ну, стать супергероем. Если бы появилась возможность? Допустим, учёным удалось создать нашу сыворотку. Вы бы её приняли? Не хочется уметь бежать в броне сотню километров, таща на себе полтонны боекомплекта, как Железный Человек? Или переносить без последствий взрывы, как Ди-мэн? Или…

— Ой, да ну его нафиг! — отмахнулся Коряга. — Мы этих «диманов» подбирали не раз. Они, конечно, после взрывов выживают, в основном, но какие же на всю башку отбитые!

— Хороший сапёр не тот, кто пережил взрыв, — усмехнулся Леший, — а тот, у кого хватило ума не подорваться!

— Нет, — почесал в затылке Свисток, — если Родина скажет: «Надо». Ну, или если никакого другого выхода не будет… А так — боже упаси.

— Почему?

— Потому что для нас война однажды кончится, — твёрдо сказал капитан. — А для них нет.

— Мы воюем, — добавил Леший, — потому что жизнь такая. А они — потому что они такие. Поэтому мы люди, а они супы.

— Не надо нам такого счастья, — подытожил Коряга, — обойдёмся. И так справляемся.

Все закивали, соглашаясь.

— Внимание! Воздух! — сказал вдруг Свисток. — Цель малая, низковысотная, групповая.

— Вроде ж самолёты не к нам ушли? — удивился Леший.

— Это не самолеты.

— Дроны?

— И не дроны.

— А что?

— Я без понятия.

— Ходили слухи, что у них наконец получились летающие суперы, — сказал задумчиво Василий. — Условное название «Сокол».

— А как он летит-то? В жопе сопло? — спросил Коряга. — Пердит и мчится? Или крыльями, к примеру, машет?

— Нет, вроде бы основа — большой беспилотник, но никакой электроники и авионики, супергерой с ним как бы срощен. За счёт прямого управления и суперсил может маневрировать так, что у обычного пилота мозги бы через нос вытекли.

— Смотрите, смотрите! — ошарашенно прошипел Свисток и опять присвистнул. — Вон там, на три часа!

У кого были бинокли — уставились в них, у кого не было — приложили ладони козырьком к глазам, прикрываясь от света.

Со стороны солнца, на небольшой высоте, прямо над крышами домов летели два аппарата. Понять, где человек переходит в конструкцию и обратно, с такого ракурса не получалось, но спереди вместо носового обтекателя у них были надетые на головы глухие шлемы, а раскинутые руки скрывались внутри крыльев. Но самым удивительным было не это. Летающие супергерои шли потрясающе точно, крыло к крылу, почти касаясь друг друга несущими плоскостями, а на них, одной ногой на левом крыле правого, второй — на правом крыле левого, во весь рост стоял человек. Лёгкий шлем с полумаской зафиксирован подбородочным ремнём, высокие сапоги, синяя облегающая униформа, а главное — щит. Круглый щит с красными и белыми концентрическими кругами и звездой в центре.

— Офигеть, — сказал тихо Леший.

— Сам пиндокэп, — согласился Свисток. — Не думал, что увижу своими глазами.

— Я думал, его хранят в музее в стеклянной броневитрине.

— Как Белоснежку? — уточнил Коряга.

— Скорее, как Ленина. Это ведь и есть наша цель? — уточнил капитан.

— Да, — подтвердил Василий. — Похоже, что все самолёты был отвлекающими, а повезло нам. Мне прям нехорошо стало, такая ответственность!

— Не ссы, пиджак, — похлопал его по плечу Коряга. — Справишься. Деваться-то некуда.

— Снижаются, — Свисток показал пальцем направление. — Куда это они?

— В бункер Эрскина.

— Что это за место? — спросил Еремеев.

— Джозеф Рейнштайн — это псевдоним. Сыворотку ССС разработали не в США, хотя там и не любят об этом вспоминать. Её создал некий Авраам Эрскин. В сороковые. Для нацистов. Здесь, в Берлине. Он был евреем, поэтому немцы тоже не любят это вспоминать. После войны его вывезли в США вместе с Вернером Фон Брауном и другими немецкими учёными, но свои первые опыты он провёл здесь. Говорят, в подвале до сих пор сохраняют его лабораторию, в которой он работал до самого конца войны, пытаясь создать последнее «вундерваффе» для Гитлера. Немецкого «суперхельда». Над бункером до недавнего времени был исследовательский центр «Байер АГ», но потом он закрылся, оборудование вывезли в США, поэтому никто про него всерьёз не думал. Нас сюда отправили только из-за исторического символизма.

— Американцы помешаны на символизме, — сказал капитан. — И всегда втайне восхищались нацистами. Веди.

***

— Так вот куда они топали, желвеки факовы, — сказал Леший. — Нам ведь в ту дверь, я угадал?

Перед пыльными стеклянными дверями большого офисного здания выстроились в шахматном порядке с десяток серых стальных фигур с непроницаемыми забралами шлемов.

— Туда, но не в дверь, — ответил Василий. — Мне выдали схему прохода через старые коммуникации. Под улицей сразу в подвал.

— Уже легче. Бронегруппу нам не одолеть, без вариантов. Это как с шашкой на танк. С чего командование вообще взяло, что мы справимся? Почему сюда… Ну, не знаю… Полк не прислали? Или два?

— А как ты его незаметно привезёшь? — спросил капитан, пока они спускались в подвал стоящего на отшибе здания. — Особенно, когда точное место неизвестно. На каждую точку по полку? Всю армию по Европе раскидать?

— Так, может, сейчас сообщить? Пусть сделают что-нибудь!

— Что? — спросил Еремеев. — Чем ты их накроешь, в бункере? Термоядом? До сих пор без него как-то обошлись, вот пусть и дальше так будет. Или десант сбросить? Так они просто уйдут под землёй. Нет, Леший, сегодня «никто, кроме нас» — это не десант, а мы с тобой. Куда тут?

— Вот эта дверь, — показал Василий, сверившись с планшетом. — Должно быть открыто.

— И правда, — сказал Свисток, толкнув дверь прикладом и на всякий случай отпрыгнув. — Даже растяжки вшивой никто не поставил. Заходи кто хочешь, бери что хочешь…

— Так нечего брать, — вздохнул Коряга. — И некому. Из городов давно все разъехались. Инфраструктуру содержать дорого — ни газа, ни нефти, ни урана, а ветряками мегаполис не обогреешь. Европа теперь сельская, а в деревнях двери не запирают. Пойдёмте уже…

***

— Вроде бы нам сюда, — сказал Василий. — Открывайте.

— Погоди, — остановил капитан потянувшегося к затворам гермодвери Корягу. — Чего нам ожидать? Зачем тут сам Кэп?

— Кровь, — сказал, вздохнув, Василий.

— Что «кровь»?

— Секрет сыворотки Рейнштайна утерян после его смерти, ещё в конце сороковых. Единственный супергерой, который её получил, — Капитан Америка. Только он настоящий, первого поколения «суп». Потом учёного убили, но в крови Капитана сыворотка самовоспроизводится. Все супергерои в некотором смысле кровные братья.

— Они что, кровь у него сосут? — удивился Леший.

— Да пусть сосут у него что хотят, — отмахнулся Свисток, — нам-то что с этим делать?

— Не сосут, конечно, — пояснил Василий, — но основная функция Капитана — донорство. Благодаря суперсиле он очень живучий и сдаёт по несколько литров в день. Из его крови и делают новую сыворотку, другого источника нет. Она не хранится, быстро распадается, так что годится только свежая.

— Не понимаю, — покачал головой Еремеев, — тогда он должен завёрнутый в вату храниться в самом глубоком бункере США. В недрах горы Шайен сидеть, а не по Европам раскатывать.

— Уникальное стечение обстоятельств. Найден Иоганн Шмидт, первый подопытный доктора Рейнштайна. Он получил сыворотку до Капитана Америки и стал первым супергероем. Точнее, суперзлодеем. Говорят, до испытаний сыворотки был крупным нацистским офицером и руководил всем проектом. Первый образец сыворотки был недоработанным, в нём она не воспроизводилась.

— Ему же за сто лет должно быть! — подсчитал Свисток.

— Благодаря эксперименту он был молодым дольше, чем обычный человек, но да, сейчас уже дряхлый, еле живой старик, много лет скрывавшийся под чужим именем от суда за военные преступления. Поэтому Капитана пришлось везти к нему. Это и есть наш шанс.

— И зачем этот беглый наци нужен? — спросил Еремеев.

— Американцы считают, что если перелить ему капитанскую кровь, то Шмидт омолодится и станет новым донором. Ведь он уже носитель протосыворотки. Хотят создать европейский центр производства супергероев.

— Зачем?

— Слишком много молодёжи теряют США в этой войне, первой, которую им не удаётся вести чужими руками. Супермены — американский эксклюзив, но даже мигранты не могут закрыть потребность в них, учитывая процент отбраковки и потери на фронте. Решили, что Европа слишком рано слилась, не захотев об нас убиться. Пусть повоюет. Собственными супами.

— Да, чтобы засунуть свой геморрой в чужие задницы, пиндосы и Капитаном рискнут, — сказал Леший. — Запросто. Так что, нам надо войти и грохнуть пиндокэпа?

— Всё не так просто, — вдохнул Василий.

— А чего сложного? Желвеков там быть не должно, они снаружи остались, а с обычной охраной справимся. Это мы умеем. Кэп, конечно, супермен и всё такое, но не особо крутой, и он один. Щитом в бункере особо не покидаешься. Завалим козла!

— Сложность в том, что командование хочет его живым. В идеале — его и Шмидта. Чуть хуже — только его. Ещё хуже — только Шмидта. И только в самом крайнем случае вариант «Так не доставайся же ты никому».

— Эй, — озадачился Свисток, — как они себе это представляют? Грохнуть — ладно, никто не бессмертный. Но скрутить и утащить? Алё, это ж чёртов суп! Он будет против.

— У меня есть вот это… — Василий достал из внутреннего кармана небольшой пенал и раскрыл его. Внутри оказались два шприца, красный и синий.

— В виде таблеток они смотрелись лучше… — хмыкнул Коряга. — Что вы на меня вылупились? «Матрицу» не смотрели? Молодёжь…

— Синий вырубит его на сутки. Достаточно, чтобы дождаться эвакуации. Красный… нейтрализует сыворотку. Для Капитана и Шмидта это верная смерть. Они слишком старые.

— Задача ясна? — спросил группу Еремеев. — Тогда пошли. Нет, остаёшься тут. — Он остановил жестом Василия. — Там только под ногами путаться будешь. Позовём, когда будет чисто.

Василию казалось, что прошёл по крайней мере час, но на самом деле Свисток пришёл за ним всего через шестнадцать минут. Он высунулся в коридор и тихо свистнул.

— Пошли, пиджак. Путь свободен.

***

Вздыхал и попискивал аппарат переливания крови, тихо бормотал: «Найн, найн!» — глядя испуганными глазами на вошедших, какой-то мужчина в медицинском халате.

— А чего «найн»-то? — ухмыльнулся ему в лицо Леший. — «Йа, Йа, даст ист фантастиш!»

На стоящих параллельно медицинских каталках лежат двое. Один — очень старый, настолько, что непонятно, почему он до сих пор жив. Второй, без возраста — в известном каждому костюме. У стены стоит знаменитый щит.

— Почему он без сознания? — по-немецки спросил Василий медика.

— Большая кровопотеря, — ответил тот дрожащим голосом. — Второй раз замещаем весь объём у реципиента. Не успевает восстанавливаться. Даже с учётом суперсил.

— И как, успешно?

— Да, — кивнул тот, — господин Шмидт уже показывает первые признаки регенеративных процессов.

— А по нему не скажешь…

— Полчаса назад он выглядел ещё хуже.

— Что там бормочет этот немец? — спросил недовольно Еремеев.

— Говорит, эксперимент проходит удачно. Из Капитана выкачали столько крови, что он вырубился, но оклемается быстро.

— Ясное дело, суп же. Живучие твари. А вот скажи мне, человек науки, что наши будут делать с пиндокэпом и этим, вторым?

— Ну… — Василий отвёл глаза. — Исследовать, разумеется.

— Исследовать они и других супов могут. Их до чёрта за эти годы наловили, обысследуйся. Вон, даже нейтрализатор придумали. Но, если я правильно понял, сыворотки из обычных желвеков или челопуков не сварить. А вот из этого, — Еремеев показал на Капитана, — запросто. Не синтезируют, так сцедят. Что скажешь?

— Возможен такой вариант, — признал Василий.

— Значит, всё-таки будут у нас свои супергерои? С национальным колоритом? Какие—нибудь «чугунки́», «припрыжки», Майор Россия, Лейтенант Донбасс?

— Это не нам решать.

— А кому? — спросил серьёзно Еремеев. — Главкома тут нет. Министра обороны тоже не наблюдаю. У тебя дети есть, Вася?

— Сын, — буркнул тот, — в пятый класс пошёл.

— Смотрит мультики про супов?

— А кто не смотрит? Сколько ни говорят, что запретить надо, а всё равно полный интернет…

— Значит, тоже, задрав штаны, побежит записываться, когда предложат. Повезёт — будет по стенам скакать. Не повезёт… Ну, ты в курсе.

— У меня приказ, — мрачно ответил Василий. — Вам ли не знать, что это значит.

— Леший, Свисток, — скомандовал Еремеев, — проверьте коридоры. Держать периметр, ждать приказа. Немца заберите с собой, приглядите там.

Бойцы молча вышли в коридор. Увлекаемый за шкирку медик снова запищал своё «Найн, найн!». Видимо, решил, что его сейчас в расход выведут. Дверь закрылась, капитан и Василий остались вдвоём, в компании лежащих без сознания супов.

— Есть в этом интересная ирония, — сказал Еремеев. — Супергерой возвращает миру Суперзлодея. Где тут добро, где зло?

— Вы к чему это?

— Красная или синяя? Я тоже смотрел «Матрицу». Оставить всё как есть, или поменять мир к чертям?

— Мир в любом случае не будет прежним. Как по мне, пусть у начальства об этом голова болит. Я учёный, а не политик, — ответил Василий.

— Знаешь, учёный, на стволе верчёный, а ты прав. Не бери в голову. Дай-ка сюда тот пенал.

— И что вы собрались делать?

— Выполнять приказ, разумеется. Я человек военный. Приказано — сделай! Куда колоть-то? В жопу или вену?

— У Капитана есть инфузионный порт на руке. Вот, видите? — Василий закатал рукав супергеройского костюма. — У него же постоянно кровь берут. А тот, второй, от него через систему переливания получит.

— Хватит на двоих-то?

— На десятерых хватит. С гарантией делали. Уверены, что сами хотите? Зачем вам?

— Ну, кто-то же должен? Почему не я? Иди-ка, Вася, подожди в коридоре.

Василий пожал плечами и вышел, прикрыв за собой дверь. В коридоре его встретил подпирающий стену Леший.

— Что, пиджак, выставил тебя командир?

— Да. Сказал, сам сделает.

— А вот и правильно, — ответил боец неожиданно весело, — вот и хорошо.

— Чего хорошего-то?

— Командир у нас из донбасских ополчей, с четырнадцатого воюет. Всякого насмотрелся. И как люди, ещё вчера нормальные, с кастрюлей на голове скачут, и как брат на брата с оружием идёт, и как люди во власти думают про людей на земле. И как не думают.

— И что, вы доверите ему выбор будущего?

— Я ему жизнь свою доверяю, пиджак, — улыбнулся Леший. — Каждый день.

Дверь открылась. Капитан Еремеев вышел в коридор, задумчиво огляделся.

— Леший, — скомандовал он. — Собирай группу. Скажи Свистку, пусть вызывает эвакуацию на точку три.

— С объектом? — уточнил тот.

— Объект внезапно пришёл в себя, ситуация вышла из-под контроля, пришлось ликвидировать. Приказ выполнен в варианте «Не доставайся ты никому».

— Главное, что выполнен, тащкапитан, — подмигнул ему Леший. — Потому что приказ есть приказ. Как не вовремя он оклемался, ну! От этих супов всегда жди подлянки! Коварные твари!

***

— Вот так, значит? — спросил Василий, когда Леший ушёл собирать остальных.

— Действия соответствовали оперативной обстановке, — кратко ответил Еремеев.

— Разумеется, — кивнул учёный, — а как же. Историю пишут победители. Но, между нами, почему вы так уверены, что поступили правильно?

— Потому что герой это не тот, кого радиоактивный паук за жопу цапнул. Герой — это кому Родина дороже жизни. У нас в таких недостатка никогда не было и, я надеюсь, не будет. Предложения, замечания, возражения?

— Нет, — пожал плечами Василий, — чего уж теперь-то.

— Тогда выдвигаемся к точке эвакуации. Работы у нас ещё много.