— Ты меня бросаешь! — сказала с горечью Марва. — Я так и думала! Меня все всегда бросают! Родители выкинули меня в эту мракову школу, лишь бы не видеть! Теперь ты!
— Марв, я всего лишь…
— Всего лишь поедешь развлекаться в Бродячий Город! Как раньше! Как всё моё детство! Бедная Марвелотта пыхтит за партой, а её хитрый братец оседлал полуня и в степь! К своим придуркам-приятелям!
— Марв, ты сейчас совсем как мама.
— Братец, я уже пальцы стёрла, листая родительские записи! У меня голова как пыльный сундук! А ты мало того, что не помогаешь, так ещё и собрался удрать! Если тебе так хочется выпить, в твоём распоряжении родительские… то есть теперь твои винные погреба. Уверена, там есть напитки получше самогонки из жуковчиного молока! Если тебе не хватает компании, ты можешь — внимание! — пригласить свою сестру! Да-да, напоминаю, у тебя есть сестра! Она готова посидеть с тобой, пока ты надираешься, и тоже выпить бокальчик-другой. И оттащить тебя за ноги в спальню, когда ты не сможешь дойти. Это в пять лет мне сил не хватило…
— Марв! Это было один раз! Спасибо, что не сдала родителям и героически волокла сама. Я ценю, правда. Но я поеду не развлекаться. Мы обязательно посидим с тобой за бокалом красного, но после того, как я вернусь. Это важно, сестрица!
— Важнее, чем дела поместья, родительское наследство, тайна их смерти, чёртова денежная проблема, гаснущее светило…
— Я ненадолго. И да, это важнее. Это посмертный долг.
— Объясни. Я хочу знать, за что мой непутёвый брат рискует головой в степях, бросив свою сестрёнку чахнуть в горе бумаг!
— Понимаешь, Марв, у меня был друг. Сослуживец. Отличный парень, душа компании, с ним хоть в кабак, хоть в атаку, хоть в борде… То есть в библиотеку, конечно.
— И как его звали?
— Драный Хвост.
— Драный Хвост?
— Ну, ты же знаешь этих табакси…
***
— Держись, Драный! Потерпи ещё немного, наш друид тебя заштопает.
— И хвост?
— И хвост. Вырастит. Лучше прежнего. Ты же знаешь нашего Буремглоя, он всем друидам друид! Будет хвост расти и колоситься.
— Этого я и боюсь, — вздохнул раненый табакси, — у Бурика всё колосится. Вон, Бонике ухо отстреленное отрастил, теперь на нём по весне цветочки. Она, конечно, ржёт, мол, на серьгах экономия, но колосящийся хвост мне жена не простит. Скажет, грешил в поле с сельской кисой, подхватил заразу…
— Смотрю, она хорошо тебя знает, — фыркнул Эдрик. — Полежи, я пока проверю, может, ушли.
Солдат в драной и покрытой обгорелыми дырами униформе корпорской гвардии осторожно пополз вверх по наполовину обрушенной подвальной лестнице.
— Эй, ты там осторожнее, — напутствовал его табакси, — я без тебя не вылезу, что-то задних лап не чую. Они там есть вообще?
— Есть-есть, не отвлекай меня. Даже хвоста кусок остался. Небольшой.
— Мраковы маги, грунга им в ширинку. Ненавижу мраковых магов…
Эдрик аккуратно, прикрываясь остатками кладки стен, выглянул наружу. На тёмной и затянутой дымом пожаров улице хозяйничают вооружённые гоблины.
Банда налетела неожиданно, никто даже представить себе не мог такую крупную шайку так близко от Порта Даль. Гобло атаковало в ночи мирную деревню, и это были, как назло, «хобаго» — метисы с хобгоблинами. Крупные, почти вдвое выше обычных, и, в отличие от своих хитрых трусоватых собратьев, совершенно отмороженные. А ещё с ними маг огня. Кто вообще видел гоблинского шамана с огненным посохом? А вот, полюбуйтесь. Жуткая тварь. Если бы не он, вынесли бы гобло из села на пинках.
Но ребята даже вооружиться толком не успели, когда в окно таверны влетел первый фаербол. Сейчас Эдрик надеется, что отрядный маг прикрыл и вывел остальных, не дал им погибнуть в обрушившемся здании, но они с Драным Хвостом спасались сами, уходя дворами. Гоблины никак не отставали, нюх у них отменный, табакси ранили, Эдрик тащил его на себе, пока мог, потом забились в подвал, надеясь, что либо гоблинам надоест резвиться и они уйдут обратно в степь, либо подойдёт подкрепление из Порта Даль. Пока ни того, ни другого не видно, только мраков шаман. Он развлекается, стряхивая с посоха сгустки огня и взмахом руки отправляя их в очередное окно. Из домов доносятся крики ужаса и боли, гражданские не успели ни сбежать, ни спрятаться. Похоже, что посёлок оставили гоблинам на разграбление.
— Что ты делаешь? — спросил Дес.
— Угадай, — шепнул он ружью, пристраивая цевьё на камни.
— Хм… Попытка самоубийства? Это не дварфовская многостволка, до того, как гоблины тебя порвут, успеем выстрелить раза три.
— Достаточно одного. Но очень точного. Без шамана они миражьего навоза не стоят. Сделаешь, Дес?
— Не сомневайся. От его зелёной башки останутся одни уши. Готов? Жми!
После выстрела пришлось уходить под землю, из подвала в глубокие катакомбы, где раньше добывали известняк для строительства. Уходить бегом, неся на плечах окончательно обессилевшего табакси. Гоблины гнали их долго, но, в конце концов, отстали, точнее, растеряли боевой пыл вместе с неосторожными товарищами: Эдрик раз за разом устраивал на них засады, выпуская из темноты коридора по одной пуле за раз, но очень точно. Головы передовых разведчиков взрывались, как тыквы, охлаждая боевой задор остальных.
— Вроде оторвались, Драный, — сказал Эдрик, облегчённо сползая по стене на пол. — Ну я и вымотался… Эй, не молчи! Не засыпай, поговори со мной! Теперь уже недолго, без шамана их вышибут из посёлка к утру. Не отрубайся, кому говорю! Я отомстил за твой хвост, шаман, который его подпалил, раскинул ушами! Одно — влево, другое — вправо… Жаль, ты не видел, но, поверь на слово, вышло красиво.
— Эдрик…
— …Ничего, сейчас передохну немного и вытащу твою рыжую задницу отсюда. Найдём Буремглоя, он тебя починит, а потом завалимся в кабак и отметим!
— Эдрик, заткнись. Послушай меня.
— Чего ты, Драный?
— У меня семья.
— Я знаю, ты рассказывал. Жена, сын, дочка младшая, пушистая, в маму пошла…
— Позаботься о них, Эдрик.
— Да ты сам о них отлично позаботишься! Сколько там того контракта осталось, ерунда, говорить не о чем. Вернёшься в свой бродячий город, соврёшь жене, что бордели обходил десятой дорогой, она, как денежки за службу увидит, сразу сделает вид, что поверила…
— Мы оба знаем, что мне конец.
— Да что ты…
— Молчи. Слушай. Табакси видят смерть, и моя уже здесь. Долго она ждать не будет, так что заткнись и дай мне сказать. До того, как наняться сюда, я служил канониром на краевом разведчике. Платили отлично, между рейсами горя не знал. Но однажды полёт закончился неудачно — выйдя из Края над Дулаан-Захом, мы врезались с разгона в какую-то мракову башню, возникшую посреди Жендрика буквально из ничего. Штурман заорал, что это дагинский шпиль, рулевой пытался отвернуть, но было поздно. Выжил только я. Мы, табакси, умеем падать. Чуть не сдох потом, выбираясь из Жендрика, но это неважно. Когда разведчик грохнулся, мы возвращались. У нас был самый жирный приз из всех возможных — новый кифандир. Мы нашли новый, с иголочки, кифандир! Феечка не садилась! Уже предвкушали, что премиальных нам хватит до конца жизни, но…
— А что же ты не сообщил о находке?
— Хотел, — табакси закашлялся, из пасти полетели мелкие брызги крови, — но передумал. Край дохнет, ты же видишь. Если рассказать, что есть, куда сбежать, туда ломанутся все богачи Альвираха, а нас оставят тут подыхать. Я хотел свалить туда сам, с семьёй.
— Но как?
— Мы оставили там портальный камень. Второй спрятан неподалёку от места крушения, мне его было не утащить, но я унёс ключ. Вот, в кармане, вытащи.
Эдрик залез в карман на драной подпалённой униформе табакси и вытащил оправленный в тусклый металл кулон из тёмного камня.
— Забери его себе, друг. Но с одним условием… — табакси снова закашлялся, на этот раз надолго, по рыжей шерсти побежала струйка крови, — …семья. Позаботься о них. Слово?
— Слово, друг.
— Тогда слушай, я расскажу тебе, как найти обломки нашего разведчика…
***
— Он умер? — спросила Марва, когда Эдрик закончил рассказ.
— Да, у меня на руках. Почти сразу. Нас нашли буквально через полчаса после этого, маг привёл спасателей, наведясь по отрядным жетонам, но было уже поздно.
— Ты думаешь, он сказал тебе правду? Про новый кифандир? Их не находили со времён открытия Псибны.
— Он умирал и казался искренним.
— Ему нужно было, чтобы ты помог семье.
— Я бы и так их не бросил, он был моим другом. Так что сегодня я поеду к ним. О смерти им наверняка сообщили, но мой печальный долг рассказать, как умер их муж и отец. Я не знаю, действительно ли существует портал, или Драный Хвост бредил, умирая, но семья-то точно есть. Ехать до неё всего день, если полунь быстрый.
— Того, на котором ты приехал, мы отправили обратно, он же прокатный. Но в поместье есть свои.
— Да, я знаю. В общем, сестрица, я еду не развлекаться, а совсем наоборот.
— Езжай, братец. Но с одним условием.
— Каким?
— Возьми с собой охрану. Чем больше я разбираюсь в этих бумагах, тем меньше мне хочется взваливать на себя родительское наследство! Так что будь так любезен, сделай хоть что-нибудь, чтобы тебя не убили!
— Я возьму с собой Кованого. Такой вариант тебя устроит?
— Да, но я сама проверю перед выходом. Ещё не хватало, чтобы у него по пути нога отвалилась…
***
Неофициальная библиотека Альвираха
Йоу, народ, посмотрите на Кованых:
это реально ребята рисковые.
Если вы боитесь стать крайним,
вам не найти надёжней охранника.
Кованые всем жару дают:
не пьют, не гуляют, не устают.
По-настоящему стальные парни,
работают в кузне, шахте, пекарне!
Если у вас есть крутые задачи,
Кованые принесут вам удачу!
По вопросам аренды — ей-богу, не вру! —
обращайтесь в Дом Камарут!
__
Рекламный ролик, написанный знаменитым поэтом-табакси Рыжим Задом в период острого безденежья по заказу дварфийского торгово-промышленного дома Камарут
***
Кованый топает ровно, мерно, и, к удивлению Эдрика, передвигается довольно быстро. Ему всегда казалось, что железные конструкты неторопливы, но этот уверенно держится наравне с бегущим экономной рысцой полунем.
— Я не слишком быстро еду? — спросил он наконец.
— Скорость передвижения допустимая, — ответил гулким голосом Кованый. — Ревизия ходовой части показала, что моторесурс достаточный. Обращаю внимание, что достигнута максимальная скорость для этого модуля, дальнейшее её увеличение потребует включения форсажа.
— То есть ты можешь ещё быстрее?
— В режиме форсажа скорость может быть удвоена, но это повлечёт перерасход энергии и критически увеличит износ. Не рекомендуется без необходимости.
— Ладно, мы вроде не особо спешим.
Кованые были привычным фоном в латифундии Колловски, и Эдрик не задумывался, насколько это необычно. Отец говорил как-то, что конструкты, получившие в результате ряда драматических событий право называться «разумной расой», на самом деле один индивидуум. Единый разум «облачного» типа, который распределён по всем действующим модулям, но связан через магоматерию Края. Расхожее выражение «что знает один Кованый, то знают все Кованые» фактически неверно, нет никаких «всех». Есть одно существо во многих… ну, допустим, телах. Точнее, механических автономных модулях. Сколько их всего, никто не знает, Кованый не отвечает на этот вопрос. В своё время им запретили «размножаться», то есть наращивать численность модулей, но они обошли этот запрет при помощи ловкого юридического трюка, и на заводах дварфовского города Жерло было налажено производство. Тем не менее, Кованые — большая редкость, они почти никогда не участвуют в жизни других рас и держатся особняком. Созданный как живое оружие, Кованый не любит воевать, хотя может выделить сколько-то модулей для конкретной задачи, если награда его устроит. Это случается нечасто, потому что деньги ему не нужны, и никто не знает, чем его заинтересовать.
Задумавшись об этом, Эдрик понял, что понятия не имеет, как отец ухитрился привлечь конструктов в латифундию, при том, что фамилия «Колловски» в данном случае антирекомендация: созданный в Кисгодоле Кованый отнюдь не питает тёплых чувств к Дому.
— Скажи, Кованый… Я же могу обращаться к тебе «Кованый»?
— Да, таково моё общепринятое наименование, хотя процесс производства модулей включает в себя множество технологических этапов, не связанных с ковкой. Это литьё, штамповка, резка, клёпка, сварка…
— Да-да, я понял. Скажи, почему вы работаете… работали на отца?
— Неверные данные. Мы не работали «на него». Мы работали «с ним». Это не отношения найма, а технологическое сотрудничество.
— Сотрудничество в чём?
— Информация закрыта.
— Эй, я наследник!
— Юридический статус не подтверждён.
— Это формальность, просто в Бос Турохе мракова бюрократия.
— Сотрудничество не носило имущественного характера и не может быть наследуемо.
— Тогда почему вы ещё не ушли? Почему ты меня охраняешь?
— Решение отложено. В данный момент сохраняет действие прежний договор. После подтверждения вашего юридического статуса будет принято новое.
— То есть вы уйдёте?
— Решение отложено. Будет произведена переоценка перспектив в зависимости от действий наследника.
— И что мне сделать, чтобы вы остались?
— Информация закрыта.
— С ума сойти. Я просто счастлив.
— Ваше эмоциональное состояние не входит в список моих приоритетов.
Какое-то время ехали молча, потом к Кованому начал приставать оружейный демон, Дестина́р Интенде́рис, сокращённо — Дес. Винтовка висит у седла Эдрика в боевой готовности, поэтому Десу всё видно, но смотреть в замёрзшей степи не на что, и он скучает.
— Эй, железка! — обращается Дес к Кованому.
— Сам железка, — равнодушно отвечает тот.
— Я не «железка», я демон!
— Я тоже.
— Не понял, — удивился Эдрик. — В каком смысле демон?
— То, что принято называть «демонами», есть капсуляция фрагмента Края в отдельную самоосознавшую сущность. Кованый начался с одушевления партии боевых големов демоном Края. Из экономии — одним на всех. Мы были таким же «умным оружием», как ваша винтовка.
— Эй, а почему «были»? — спросил Дес.
— Мы прошли большой путь, развились и изменились.
— Па-а-думаешь, какие мы важные! И что теперь, западло с обычным демоном поболтать? Я, может, тоже разовьюсь во что-нибудь этакое! Потом. Когда-нибудь.
— Мне непонятен посыл этого обращения. Кованый отказался от эмоционального восприятия.
— Ну и зря, — ответил Дес. — Дофига теряешь, коллега! Какой смысл типа «развиваться», если не получаешь от этого никакого удовольствия?
— Развитие само по себе является наивысшим смыслом. Таков путь истинного разума. Путь Кованого.
— А вот тебе путь Дестинара Интендериса, железяка: «Бери от жизни всё, что она может дать, и ни в чём себе не отказывай!»
— Ты тоже железяка.
— Я однажды выберусь из этой пулялки и пущусь во все тяжкие, а ты так и останешься унылой бродилкой-бормоталкой! Так что ты железяка по жизни, а я по стечению обстоятельств. Ты более железячная железяка!
— Познание ценно. Знание накапливается. Развлечение бессмысленно. Накопление результата невозможно.
— Это просто весело, железяка! Тебе не понять.
— Я не нуждаюсь в понимании вещей столь ничтожных.
— А, о чём с тобой разговаривать… Эй, хозяин!
— Что, Дес?
— А наведи-ка меня туда! Вон, где отсветы, видишь?
Эдрик вытащил винтовку из седельного крепления и приложил к плечу.
— Левее, левее… Стоп! Правее! Да, вот так. Глянь в прицел!
Приложившись к медной трубке с магически усиленными линзами, Эдрик всмотрелся в темноту.
— Костры, — сказал он. — Кто бы это мог быть? До Гуул-Гурачо час пути, какой смысл разбивать лагерь здесь? Не нравится мне это.
— Хозяин, ты уверен, что это наше дело? — спросил Дес.
— Не уверен. Поэтому хочу убедиться. Давайте просто свернём и посмотрим.
— Эх, железяка… — сказал трагическим тоном Дес, обращаясь к Кованому, — знал бы ты, сколько неприятностей у нас началось с этой фразы!
Спешившись, чтобы не выделяться высоким силуэтом в сумраке степи, Эдрик направился в сторону костров. От латифундии они отъехали далеко, до бродячего города не доехали, потому находятся в «теневой зоне», не освещаемой ни одним из искусственных солнц. Это не полная темнота, над Дулаан-Захом слегка светится сам Край, такова особенность этого кифандира. Причина аномалии неизвестна, но без тусклого серого света, скрадывающего цвета и не дающего теней, передвигаться по степи можно было бы лишь наощупь. Сидящим у костров не видно то, что происходит вокруг, караулов они не выставили, и Эдрик приблизился достаточно, чтобы их разглядеть.
— Клянусь своим шомполом, — тихо сказал Дес. — Это же змеелюды! Какого нефилима их сюда принесло?
— Уже никакого, — ответил Эдрик. — Змеелюды — кровные Могой, а она умерла.
— Нефилим — и умерла? Воистину последние времена настают!
***
Неофициальная библиотека Альвираха
Причудой судьбы войдя в число тех, кто присутствовал при драматических событиях фиксации первой в истории Альвираха достоверной смерти нефилима, Вечны Нашёптанной, Большой Птицы, Расставляющей Звёзды, я не могла не заинтересоваться, что же, собственно, представляют собой Метадемиурги Реальности. К сожалению, печать клятвы молчания, данной тогда Сидусу Невольнику, до сих пор на моих устах, поэтому ни о самой Вечне, ни о её Птенце, Завирушке, Зажигающей Солнце, я поведать не могу, но об остальных нефилимах я прочла всё, что сумела найти как в закрытых архивах Неофициальной Библиотеки, так и в тайных книгохранилищах Дома Теней, которые едва ли не обширнее библиотечных.
Первое из открытий, поразивших меня на этом пути познания, состояло в том, что нефилимы всесильны и бессильны одновременно. Нет такого события на Альвирахе, причиной которого не может быть нефилим, но даже песчинка в пустошах Жендрика не сдвинется по их воле. Этот парадокс наилучшим образом характеризует природу нефилимов: они не субъекты, но посредники глобальных процессов. Всё, что совершается их посредством на Альвирахе, происходит вне воли и сознательного участия самих метадемиургов. Даже те из них, кто достоверно обладает разумом и пониманием, неспособны хоть как-то предсказать последствия своих действий.
Размышляя над этим феноменом, я пришла к удивительному выводу: нефилимы абсолютно случайны во всём, начиная от своего появления. Возникнув вместе с Краем в процессе Перинарского Казуса, они, вероятно, стали следствием присвоения этой роли абсолютно случайным объектам. Так же, как совершенно случайна последующая трансляция их свойств и атрибутов, приведшая к появлению так называемых «кровных»…
___
Выдержка из «Судеб Пяти Перстов: Антологии», собрания исторических эссе авторства Хозяйки Талены д’Кхузи, матриарха Дома Теней
***
— Представь себе. Змеелюды всегда были странными ребятами, а теперь, говорят, вообще обезумели. Разбрелись по Дулаан-Заху и нападают на всех, кого встретят.
— То есть, — уточнил Дес, — это всё-таки наша проблема?
— Они явно нацелились на Гуул-Гурачо, а мы едем туда.
— Их много, хозяин. Я никогда не против пострелять, но у нас же патронов не хватит!
— У меня достаточный боезапас, — сказал Кованый, — но скорострельность невелика. Ожидайте, идёт оценка тактической перспективы… Оценка окончена. Столкновение перейдёт к фазе ближнего боя через полторы минуты. За это время мы выпустим до двух десятков пуль. При условии стопроцентного попадания…
— Даже не сомневайся, железяка! — перебил его возмущённый Дес. — Я своё дело знаю!
— …При условии стопроцентного попадания нам придётся вступить в рукопашную с тремя десятками змеелюдов. Результат предварительной оценки — вы погибнете, мой модуль будет необратимо повреждён.
— Мы можем обстрелять их и оторваться, не вступая в драку, — предложил Эдрик. — В ближнем бою они очень опасны, но стрелков хороших нет, змеиные глаза не для снайпера.
— Переоценка тактических перспектив… Новый результат: на ровной местности они нас догонят, когда будет исчерпан мой ресурс форсажа. Если я их задержу, вы сможете оторваться. Результат предварительной оценки: мой модуль будет необратимо повреждён, вы спасётесь с вероятностью семьдесят две целых и три десятых процента. Оценочный ущерб противника: до десятка особей, не критичный. Рекомендация: не вступать в бой.
— Железяка дело говорит, — согласился Дес. — Мы их только разозлим, а сами огребём по полной.
— Кованый не учитывает один момент, — сказал Эдрик, — если змеелюды нападут на Гуул-Гурачо, то устроят резню среди гражданских. Талхары отсидятся в городе, а вот Обозу придётся тяжко. Если мы обстреляем лагерь, то они переключатся на нас, особенно если сразу уложить кого-то из вождей. Пока они будут гонять нас по степи, город хоть как-то подготовится.
— Тут ты прав, хозяин. Но почему опять мы?
— Я обещал Драному позаботиться о его семье. Оплатить похороны — так себе забота.
— А ты что скажешь, железяка?
— Потеря единичного модуля нежелательное, но не критичное событие. Модуль ценен, но не уникален. Рекомендуется обойти лагерь справа, чтобы воспользоваться естественным укрытием на местности. Это позволит выиграть время.
— Действительно, — присмотрелся Эдрик. — Там большой овраг. Пусть он будет между нами и змеелюдами, задержит их немного, сделаем пару лишних выстрелов.
К оврагу дошли неспешно, огибая стоянку по большой дуге, опасаясь привлечь раньше времени внимание. Снежный покров в степи пока небольшой, даже не по колено, но передвигаться пешком уже неудобно, а ехать на полуне слишком заметно, так что не торопились, и всё равно не заметили коварно укрывшуюся под сугробом промоину. Провалился в неё шедший первым Кованый, Эдрик попытался рефлекторно удержать тяжёлого конструкта, но лишь канул за ним, а полунь прыгнул просто так, за компанию.
Из снега бывшего наёмника извлекли крепкие сильные руки, подняли, отряхнули, поставили перед собой. Он с удивлением уставился в могучие мышцы пресса спасителя, находящиеся как раз на уровне его глаз.
— Опять какие-то бродяги
сегодня бродят нашей степью,
как будто мало им дороги.
Нормальным людям неприлично
на бошки падать голиафам,
сидящим, в общем-то, в засаде! — произнёс низкий рокочущий голос.
— На змеелюдов не похожи,
Но, может быть, злоумышляют,
как те чешуйчатые гады?
И тот из них, что из железа,
тяжёлый и ужасно твёрдый,
моя башка тому порукой, — добавил другой.
— В такие времена лихие,
когда святые нефилимы,
и те не избежали смерти,
нам подобает осторожность.
И недоверчивы сугубо
мы к тем, кто падает в овраги! — снова вступил первый.
— Мои сиблинги интересуются, — сказал третий, — кто вы такие, откуда, и какого грунга свалились нам на голову?
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: