— Я вот сейчас не понял, — сказал Пан. — Мы что, только что остались без театра?

— Мы трижды остались без театра, — ответил Полчек спокойно. — Театр закрыт решением Дома Теней, здание арестовано муниципалитетом, а ещё он просто сгорел.

— А ещё нам теперь негде жить, — мрачно добавила Фаль, разглядывая длинную обгорелую тряпку, в которую превратился её сценический костюм.

 

— Пускай имущество театра

сгорело в пламени пожара,

мы живы — значит, мы актёры, — пожал плечами Шензи.

 

— Всё преходяще в этом мире,

и тленно всё, и люди смертны.

Искусству лишь присуща вечность, — добавил Банзай.

 

— Там, где вы видите руины

и пепел от надежд сгоревших,

мы видим новое начало, — поддержал его Шензи.

 

— Мои сиблинги хотят сказать, — пояснил Эд, — что мы не можем остаться без театра. Потому что мы и есть театр.

 

— А я? — грустно спросила Завирушка. — Я не чувствую себя театром. Я чувствую себя мокрой, грязной и замёрзшей.

Девушка громко чихнула.

— Для тебя ещё открыт путь... сама знаешь какой, — напомнил ей Полчек.

— Нет, — она решительно помотала головой. — Сейчас это уж точно будет неправильно. Как будто я вас бросаю в беде. А я не бросаю!

И она чихнула снова.

— Я спасла деньги, — сообщила Спичка, встряхнув глухо звякнувший мешок. — На новый театр этого не хватит, но стоять и мёрзнуть посредине улицы нам не обязательно.

— А сколько у вас денег? — внезапно заинтересовался табакси.

— Но-но! — строго ответила дварфиха. — Секиру я вытащила тоже!

— Неужели я похож на того, кто захочет обокрасть погорельцев? — возмущённо встопорщил подгорелую шерсть Рыжий Зад.

— Ещё как похож.

— Это ложное сходство.

— У тебя есть какая-то идея? — спросила Завирушка.

— Вот! — воодушевился табакси. — Девочка понимает! У меня не просто идея! У меня решение всех ваших проблем! Пойдёмте за мной.

— Куда это? — спросила подозрительно Спичка.

— А не всё ли равно? — ответил ей Кифри. — Не здесь же нам до утра стоять.

 ***

 — Вот! — гордо сказал Рыжий Зад. — Это именно то, что вам нужно!

— А что это? — удивлённо спросила Завирушка и опять чихнула.

— Похоже на лодочный сарай, — задумчиво оценила конструкцию Спичка. — Который зачем-то поставили на колёса от штурмовой башни.

— Ну, в целом, примерно так и есть, — признал табакси. — Только не лодочный сарай, а амбар. Но! Кифри, поможешь мне?

Они с монахом скрылись внутри странного дощатого сооружения. Оттуда послышался шум, глухие удары, скрип, с днища посыпалась пыль.

— Отходите! Скорее отходите! — завопил табакси.

Боковая стена зашевелилась, дрогнула и, внезапно, со скрежетом откинулась на нижнем шарнире, превратившись в горизонтальную площадку. Рыжий Зад, сметая с ушей паутину, вышел на неё и заявил, подбоченившись:

— Вот она, наша сцена!

Эй, ребята, не падаем духом,

театр выживет назло разрухе!

 Если город не даёт нам приюта —

обойдёмся без городского уюта!

 Реально жалко прежней обители,

но театру нужны только сцена и зрители!

 Все сгорело в огне пожара?

На новой сцене дадим публике жару!

 Пора отряхнуть пыль с порога,

нам открыта большая дорога!

 Табакси поклонился и сел на краю дощатого помоста, устало свесив хвост.

— Что за чушь! — возмутился Пан. — Мы театр, а не шайка бродячих скоморохов, которые, если публика недостаточно щедра, при случае не брезгуют ночным грабежом! Вы можете представить себе пьесы Мастера Полчека поставленными в этом передвижном сарае?

— А почему нет? — сказал вышедший из темноты повозки Кифри. — Вот здесь повесим занавес, вот тут можно придумать крепление для лёгких декораций, внутри достаточно места для всех, благо, вещей у нас теперь нет, а значит, мы освободились от самой тяжёлой части самих себя. Поверьте бывшему монаху, ничего не помнить — это благо. Цаг, Господин Утрат, самый милосердный из нефилимов, служение ему было честью для меня.

— И чего же ты тогда бросил службу? — удивился Рыжий Зад.

— Не помню, — пожал плечами Кифри. — Что само по себе благо. Вряд ли это приятные воспоминания.

— Это просто смешно! — надулся козёл. — Скажите же ему, Мастер Полчек!

Полчек подошёл к краю помоста, покачал его руками, убедившись в прочности, подтянулся и сел, скрестив ноги.

— Это не такая уж и плохая идея, — сказал он, подумав.

— Что? — возмутился Пан.

— Франциско!

— Да, господин.

Паричок гоблина под действием огня, копоти и эля пришёл в совершеннейшую негодность, но он придерживает на голове это воняющее палёным волосом недоразумение.

— Ты позаботился захватить вино?

— Всего восемь бутылок, господин. Подать?

— Будь так любезен.

— Увы, господин, бокалы не уцелели. Выбирая между бокалами и бутылками, я...

— …Сделал верный выбор, Франциско. Открой бутылку и дай сюда.

Полчек покрутил в руках бутылку, посмотрел на свет и решительно отхлебнул из горла.

— Видите ли, дорогая труппа, — сказал он после паузы. — Боюсь, что у нас нет другого выбора. Если мы, конечно, продолжаем придерживаться театральной стези, а не собираемся податься, например, в пираты.

— Ну, на небольшой подержанный шлюп у нас, пожалуй, хватит, — с сомнением встряхнула звякнувший мешок Спичка. — Но это рынок с высокой конкуренцией. Пиратское комьюнити не особо дружелюбно к новичкам.

— Я не хочу в пираты! — заявила Фаль. — Меня укачивает.

— Да замолчите вы! — прикрикнул на них Пан. — Дайте Мастеру договорить. Что там с театральной стезёй?

Полчек благодарно кивнул козлу и продолжил:

— Дом Теней не даст нам лицензии и не позволит работать без неё, а муниципалитет не продаст и не сдаст в аренду ни одного помещения. Но бродячей труппе не нужно ни то, ни другое. Если не давать более одного представления на одном месте, то лицензия не требуется, а сцену мы повезём с собой, — драматург похлопал узкой ладонью по доскам помоста.

— Вы серьёзно, Мастер? — спросил Пан с сомнением. — А как же ваша репутация?

— Она мне более не требуется, — рассмеялся Полчек с неожиданным облегчением. — Откуда возьмётся репутация у атамана банды бродячих скоморохов?

Он закинул голову, быстро допил бутылку и с хохотом кинул её в угол каретного сарая.

— Демоны Края, знали бы вы, как мне надоел этот лицемерный гадюшник, этот Порт Даль! Ну что, вы всё ещё моя труппа?

— Без сомнения, Мастер, — ответил Пан.

— Сегодня я увидела настоящую несправедливость, — вздохнула Завирушка. — Люди могли погибнуть ради торжества иллюзий. Я с вами, господин Полчек.

— А я смогу играть без ходулей? — спросила Фаль.

— Хоть без штанов, дорогая. Скоморохи славятся своим распутством.

— Надеюсь всё же прославиться чем-нибудь другим, — фыркнула Фаль, — но я с вами.

— Вы моя семья, — веско сказал Кифри. — Единственные, кого я не хочу забыть.

— В идее передвижного театра есть некое благородное безумие, — задумчиво сказала Спичка. — Кроме того, кто-то должен за вами присматривать и считать деньги. Иначе вы прогорите, даже не выехав из города.

 

— Театр больше, чем кулисы,

и сцена, место декораций.

Давайте увезём с собою,

великий праздник Мельпомены! — сказал Шензи.

 

— Нас не волнуют переходы,

ночёвки в полевом биваке.

Мы не боимся непогоды,

опасности нас не пугают, — согласился с ним Банзай.

 

— Одной лишь сцене мы подвластны,

но нам и в поле зал и сцена.

На ярмарке села любого,

в таверне, на лесной опушке, — закончил Шензи.

 

— Мои сиблинги говорят, — привычно пояснил Эд, — что нам пора расширять аудиторию. За городскими стенами множество людей, не избалованных зрелищами. Это благодарная публика.

 

— Искусство нужно для народа,

народ не только в городах.

Нас ждут дорога и свобода,

в лесах, степях и, блин, горах! — выдал табакси.

 

— Эй, блохастый, а ты что, тоже с нами намылился? — подозрительно спросила Спичка.

— Да вы без меня вообще пропадёте! — махнул лапой фелиноид. — Одно слово городские!

— Рыжий Зад, зачем тебе это? — удивилась Завирушка. — Ведь у тебя в порту столько дел? Нюхопёс твой, который великий талант...

— Гад он великий, — зло ответил фелиноид. — А не талант. Ладно, что уж теперь, признаюсь. Это я сочинял все тексты. Сам выступать не могу, Дом Теней не даёт лицензий табакси. Нюхопёс читал мои рэпчики, мы делили денежки, и всё шло неплохо. А потом он зазнался. «Я, мол, выступаю, тружусь, а ты только слова складываешь. Буду забирать себе не половину, а три четверти!» И как с таким дело иметь? Нет уж, поеду лучше с вами.

— Ты думаешь, — возмутился Пан, — мы позволим тебе горланить с нашей сцены все эти рифмованные пошлости? «Дом Живых» — театр, а не какое-то там... Тьфу! Ты ж видел нашу пьесу!

— Остынь, Пан, — сказал весело Полчек. — Наши старые постановки не годятся для бродячего театра. Нас ждёт другая публика, для которой нужны другие пьесы. И я с удовольствием их напишу! Там будет место читающему рэп табакси, гномихе без ходуль, и, может быть, чем нефилимы не шутят, даже демону в форме козла. Франциско!

— Да, господин.

— Ты что, не видишь, моя бутылка опустела!

— Но, господин...

— Следующую, Франциско! Мы начинаем новую жизнь!

 ***

 — Куда ты смотрел, Пан! — ругается Спичка, орудуя топором. — Ты же можешь видеть сквозь иллюзии!

— Не всегда, а только если сделаю специальное усилие. Иначе я бы тут, в Порте Даль, с ума сошёл.

— Так сделал бы усилие, тифлинг тебя забодай!

— Кто мог подумать, что в этой колымаге больше иллюзий, чем гвоздей?

— «Подумать» это вообще не про вас, — бурчит дварфиха. — «Сначала купить, а потом…» — вот это про вас. Хорошо ещё, что эта девица завизжала, увидев крысу... А то так бы и поехали, думая, что у колёс есть оси, а не куски трухлявого непоймичего...

— Вообще-то эту телегу купила ты, — напомнил Пан. — У нас нет денег.

— Находясь рядом с вами, я катастрофически глупею, — признала Спичка. — Наверное, это закон сообщающихся сосудов. Вы так орали «Покупай, покупай!», что я даже почти не торговалась.

— Ну да, всего полчаса криков «Это разорение!», обвинений продавца в том, что твои дети будут голодать по его вине, демонстративных уходов и возвращений, — напомнил Кифри, подавая гвозди. — А ещё ты заплатила ему вполовину меньше, чем он запрашивал. Хотя никаких детей у тебя нет.

— Но могли бы быть! — шипит сквозь закушенную бороду Спичка. — И даже этого много за такую рухлядь! Куча денег уйдёт на доски и гвозди. А нам ещё надо купить всем одежду, ткань на занавес, еду в дорогу, эль для бара, а главное — тягловую упряжку. Эта штука весит как фрегат, и вряд ли вы планировали толкать её всю дорогу.

— Уж точно не я, у меня лапки! — весело заявил спрыгнувший с помоста табакси. — Но ещё у меня связи!

— Благодаря твоим связям мы уже купили эту руину на колёсах, — недовольно отвечает дварфиха.

— Она ещё себя покажет, — отмахивается фелиноид. — Зато ребята из порта пришли вам помочь!

— У нас нет лишних денег, киса.

— Это не за деньги, — пробасил могучий полуогр, подходя поближе. — Разряженные засранцы из городского совета обошлись с вами погано. А нам нравились спектакли.

— Да, уважаемая мадам Спичка, — добавил пришедший с ним дварф, — и, хотя мне так и не удалось пригласить вас в таверну и показать свою секиру, но мой молот в вашем распоряжении! Племянницы помогут мне выковать новую ось!

Две молодых дварфихи грохнули об пол переносной наковальней и заявили:

— Счастливы познакомиться, госпожа Спичка! Дядя много рассказывал о вашей секире! — сказала первая, кокетливо подкрутив усы.

— Да он только о ней и говорит! — захихикала вторая, борода которой подстрижена коротко, на грани приличия, и выглядит вызывающе ухоженной. — Такие, говорит, обводы!

Дварфодевушка показала руками в воздухе некую фигуру, более напоминающую гитару, нежели секиру.

— Ох, уж эта молодёжь, — ничуть не смутился дварф, аккуратно убирая бороду за пояс, — ничего не понимают в секирах. Но жару, надо сказать, дают отлично. Эй, племянницы, разводите горн!

Вскоре работа закипела: подошедшие из порта добровольные помощники пригнали подводу с досками и теперь бодро перебирают источенные жучками борта. Семейка дварфов куёт как заведённая, кидая в ведро с водой гвозди, петли, шкворни и прочую железную фурнитуру. Ведро с шипением выстреливает в потолок струи пара. Завирушка с Фаль отправились на рынок, где принялись нагружать тройняшек всякой бытовой ерундой: от постельного белья до кастрюль и от чашек до носков. Мешочек с монетами, выданный Спичкой, быстро худеет, но к вечеру каретный сарай завален припасами.

Напоминаю, — сказала чумазая Спичка, вычёсывая подпалины в бороде. — Хотя, хвала театральному комьюнити, мы превратили эту рухлядь в повозку, которая не развалится на первой же кочке, нам всё ещё некого туда запрягать. Сделайте с этим что-нибудь.

— А ты? — пискнула Завирушка.

— А я, — подбоченилась дварфиха, — приглашена в трактир. Нам с уважаемым Бруенором Холдерхеком надо обсудить кое-что о секирах. Скоро не ждите. И, ради нефилима, не пытайтесь закупать эль в дорогу! Вас обманут как слепых новорождённых табакси. Я сама займусь завтра. Всем пока.

Почтенный дварф подхватил Спичку под локоток, и они важно проследовали на улицу.

 

— Секиры, ишь ты... — сказал Кифри задумчиво. — Это какая-то дварфовская традиция?

— Не твоё дело, — осадила его Фаль. — Подумай лучше, где нам взять достаточно сильного вола.

— Вола? — засомневался Эд.

Тройняшки упёрлись плечами в заднюю стену фургона, поднатужились, крякнули, но сдвинули его всего на пол-оборота огромных колёс.

— Волов тут надо штуки четыре, — оценил их усилия Пан. — И это мы ещё не загрузили припасы и не влезли сами. Только Мастер Полчек внутри.

***

 

— Франциско!

— Да, господин.

— Почему ты купил для вина не бокалы, а вот это недоразумение? — Полчек крутит в руках толстый и не очень ровный стакан из грубо отлитого зеленоватого стекла.

— Потому что фургон, в котором мы находимся, совершенно лишён рессор, господин. Бокалы прожили бы слишком недолго.

— Ах, да. Новая жизнь требует новых решений, — задумчиво согласился драматург. — У меня здесь такой маленький кабинет!

— Осмелюсь напомнить, господин, что у остальных нет и такого. Они будут спать в каютах размером чуть больше сундука для одежды, который был у вас в «Скорлупе».

— Кстати, об одежде...

— Я осмелился пополнить ваш гардероб, господин. Позволите показать?

— Показывай, — вздохнул Полчек. — Надеюсь, это хотя бы не рубище для нищих.

— Я бы назвал этот стиль «казуальным», господин.

 

— М-да, — сказал Полчек после долгого молчания. — По крайней мере, никто не заподозрит во мне наследника павшего дома демиургов. Выглядит очень... Как ты там это назвал?

— Казуально, господин. Это модное слово, означающее практичную удобную одежду.

— ...Которая выглядит так, как будто я собрался рубить лес.

— Это вполне уместно в путешествиях, господин.

— Рубить лес?

— Одеваться неброско.

— Начинаю избавляться от своего предубеждения к полётам на мирадах. Они хотя бы быстры. Сколько нам плестись на этой колымаге до Всеношны, Франциско?

— Зависит от того, кого в неё запрячь. Но я думаю, что, в лучшем случае, несколько недель. А мы направляемся туда, господин?

— Если кто и может нам помочь, так это Вар Архаичный. Я не собираюсь бродяжничать всю жизнь, Франциско. Я недостаточно крепок здоровьем и привык к некоторой размеренности существования. Кстати, о привычках. Ты закупил достаточно вина? Твои предположения о нескольких неделях пути вызвали у меня тревогу на этот счёт.

— Вино приобретено в количестве, соотносящемся с выделенным госпожой Спичкой бюджетом, — туманно ответил гоблин.

Полчек посмотрел на него с подозрением, но ничего не сказал.

— Оставь меня, Франциско, — вздохнул он, придвигая к себе стопку бумаги, — нам нужен новый репертуар, а я понятия не имею, каков он будет. До сих пор мне не доводилось обращаться к публике сельских ярмарок.

***

— И сколько эта штука жрёт? — спросила Фаль, разглядывая вола, которому едва достаёт кончиками ушей до колена.

— На сутки пути эта модель потребляет около центнера высококачественной кормовой смеси. Но тянет как десять ломовых лошадей. Десять лошадок в этой малышке!

— Модель? — удивилась Завирушка.

— Имя как имя, — пожал плечами дородный продавец, — она девочка.

— И сколько эта девочка стоит? — поинтересовалась Фаль.

— Восемьсот куспидатов. Или восемьдесят пазуров.

— Восемьсот? — всплеснула руками гномиха.

— Если ищете что-то подешевле, то могу предложить вот этого красавца, — переключился продавец. — Тяга похуже, зато экономичен, обойдётся половиной центнера, причём в корм можно добавлять обычную траву и сено. Каких-то пятьсот куспидатов, и он ваш!

— Пятьсот как-то многовато, — вздохнула гномиха. — Нет ли у вас чего-нибудь попроще?

— Экономить на средствах передвижения — не лучшая практика, дамочка, — расстроенно качает головой торговец. — Сломается в дороге, и что делать будете?

— Он ещё и сломаться может? — возмутилась Завирушка.

— А как вы думали? Тоже ведь живая тварь! Наступил не так, сломал ногу. Съел не то, заболел брюхом.

— Ложечки-окрошечки! Транспорт, оказывается, дорогое удовольствие!

— Нет денег — ходите пешком! — обиделся продавец.

— Есть у нас деньги, — вздохнула Фаль. — Просто не очень много.

— Тогда перейдём к эконом-классу. Вот этот бычок не очень силён, не особо красив и не вполне экологичен...

Пегий некрупный бычок громко и раскатисто пукнул, подтверждая его слова.

— Фу, это всю дорогу нюхать? — скривилась Фаль.

— Зато всего триста куспидатов, — успокоил её продавец. — И можно выпускать свободно пастись на привалах. Только присматривайте, чтобы волки не задрали, укусоустойчивость так себе.

— Что-то я сомневаюсь, что он утащит нашу повозку, — сказала Фаль.

— Да и эта, как её... экологичность! — сморщила носик Завирушка.

— Даже прям и не знаю, что вам предложить, — задумался торговец, — хотя...

— Вспомнили что-то? — с надеждой спросила Фаль.

— Девушки, — торжественно сказал он, — вам сказочно повезло!

— Неужели? — обрадовалась Завирушка.

— С чего бы это? — скептически спросила Фаль.

— Только что вспомнил, сегодня утром истёк срок залога за уникальный транспорт! Именно то, что вам нужно! Экономичный, тяговитый, красивый, выносливый и при этом недорогой!

— А так бывает? — удивилась гномиха.

— Не бывает! Но только для вас уникальное предложение! Пойдёмте.

Продавец подвёл их к воротам самого большого сарая и с натугой отодвинул створку.

— Чем это так странно пахнет? — потянула носом Фаль.

— Застоялся немного, ничего, на ходу проветрится. Зато посмотрите, девушки, каков красавец!

Воцарилась тишина, нарушаемая только шмыгающей носом Завирушкой.

— Ну, хоть насморк пробило, — сказала она задумчиво. — Но я уже об этом жалею. А что это?

 

В сарае, подпирая головой высокий потолок, стоит огромная мохнатая тварь. Косматая белая шерсть свалялась и удушающе пахнет, на длиннющей шее небольшая голова, из пасти которой торчит впечатляющий букет разнонаправленных гнутых бивней: пара вверх, крючком, а ещё пара прямо вперёд. Лохматые ноги такой длины, что даже Завирушка, не говоря уже о Фаль, может пройти у животного под брюхом, не пригибаясь. Лапы заканчиваются огромными серповидными когтями, но они загнуты назад вместе с пальцами, и существо стоит, опираясь на суставы пясти, как будто на костяшках кулаков. Увидев гостей, животное опустило к ним голову, и на Завирушку уставился огромный и какой-то очень печальный голубой глаз.

— Ой, чего оно! — испугалась Фаль, которая может поместиться в пасти чудовища целиком.

— Бррууммбр, — ответило ей существо.

— Он добрый, не бойся, — сказала Завирушка.

— С чего ты взяла? — спросила гномиха.

— По глазам.

— Ах, ну если по глазам... Что это за тварь, уважаемый?

— Редкий зверь, — с гордостью сказал торговец. — Реликтовый гигантский ленивец.

— И он может тянуть фургон?

— Он может тянуть десять фургонов и даже не вспотеет.

— И чем его кормить?

— Чем угодно, уважаемая! Мультитопливный. То есть жрёт всё, что ни дай. Что не дашь — тоже жрёт, если дотянется. Я даже мусор перестал вывозить, всё валю ему в корыто.

— Понятно, почему такая вонь, — кивнула Завирушка. — А что насчёт волков?

— Это проблемы волков. Его шерсть даже саблезубый тигр не прокусит. В Диаэнкевале их даже пытались использовать как ударную штурмовую кавалерию, вместо элефантов, потому что стрелы в шерсти вязнут.

— Пытались? — подозрительно спросила Фаль.

— Ничего не вышло. Слишком неагрессивные.

— Бррууммбр, — утробно подтвердил ленивец.

— Он так разговаривает, или это у него от мусорной диеты газы? — поинтересовалась Завирушка.

— Купите, узнаете сами, — пожал плечами продавец, — мне с товаром общаться недосуг.

— И почём такой монстр? — поинтересовалась осторожно Фаль.

— Вы не поверите, но всего триста!

— Триста куспидатов?

— Ладно, только сегодня и только для вас двести пятьдесят! Просто потому что вы мне нравитесь.

— И в чём подвох? — мрачно спросила гномиха.

— Никакого подвоха. Ах, да, чуть не забыл, сбруя! Сбруя в подарок!

— Бррууммбр? — пророкотало существо. — Буррурумрум?

— Давай возьмём его, Фаль, — попросила Завирушка, — смотри, какие глаза грустные. Ему, наверное, ужасно надоело торчать в сарае и питаться мусором. Мне бы надоело точно.

— Мы отойдём, обсудим, — сказала Фаль продавцу и потащила девушку за рукав наружу.

— Не прогадайте, барышни! Спецпредложение! Завтра скидки уже не будет! — крикнул им вслед торговец.

Третий игрок, грустно:

— Мастер, я брошу на проницательность?

Первый игрок:

— Тебе это ещё ни разу не помогло.

— Ну, должно же когда-нибудь повезти!

Мастер:

— Бросай.

*Стук костей*

— Эх. Почему я такая наивная?

— Сама посмотри, — ответила Завирушка. — Сильный, всеядный, не боится волков и недорогой. Чем не вариант? Опять же сбруя в подарок!

— Послушай, подруга, — сказала Фаль. — Тут что-то не так. Уж слишком он хочет его сбагрить.

— Двести тридцать! — донеслось из сарая.

— А я говорю, где-то тут подвох! — упрямится Фаль.

— Двести десять!

— Он тут страдает, Фаль!

— А ты хочешь, чтобы страдали мы? Если с ним что-то не так, мы окажемся без тягловой силы где-нибудь в степях Чела. Нам с тобой даже разбойников ждать не придётся, Пан уничтожит нас сарказмом.

— Демоны с вами! Двести ровно! Но это последняя цена! — крикнул торговец из сарая.

— И сбруя в подарок? — закричала в ответ Завирушка.

— И сбруя в подарок!

— Берём, Фаль. Берём же, да?

— Ох, почему мне кажется, что я об этом пожалею? — сдалась гномиха, глядя снизу вверх в умоляющие глаза девушки.

— Не гоните сразу, зверь застоялся, — напутствует их, суетливо затягивающий ремни сбруи, продавец. — Потихонечку, дайте расходиться. Он давненько в сарае торчит-то.

— Почему? — спрашивает Фаль.

— Ну... Так вышло, — отвечает тот уклончиво. — Его владелец оплатил содержание да и запропал куда-то. Теперь срок вышел, и я могу от него изба... То есть осчастливить своих любимых клиентов отличным предложением.

— Любимых? — фыркает гномиха. — Да мы час назад встретились и даже не знаем, как вас зовут!

— Любовь с первого взгляда, — выпроваживает их торговец, быстро пересчитывая серебро, — так бывает. Поздравляю с удачной покупкой. Гарантийный пробег — триста футов. Кстати, я закрываюсь. На переучёт. Надолго. Так что прощайте и не пытайтесь его вернуть, то есть, конечно, вам и не захочется, просто на всякий случай.

— Как его зовут хоть? — крикнула Фаль торговцу через ворота, которые он удивительно резво запирает изнутри.

— А как хотите, так и зовите! — послышался удаляющийся голос. — Это теперь ваша пробле... то есть собственность!

 

— Я буду звать тебя Шурумбурум, — сказала Завирушка, глядя в огромный голубой глаз.

— Бррууммбр, бурурур, — пророкотал ленивец.

— Мне кажется, ему нравится, — сказала девушка.

— Пойдём уже.

— Почему пойдём? Поедем! Смотри, там сверху есть нечто вроде седла.

— Уж очень высоко, — опасливо сказала гномиха.

— Я тебя подсажу, не бойся!

 

Через пару минут они уже созерцали Порт Даль с высоты реликтового ленивца, возвышаясь над крышами низкоэтажной застройки.

— Ух ты, отличный вид! — восхитилась Завирушка. — А кстати, как им управлять?

— Ты что, не спросила?

— А ты?

Девушки растерянно переглянулись.

— Может, вернёмся и спросим? — неуверенно предложила Фаль.

— Вряд ли у нас получится, — ответила Завирушка. — Смотри, наш продавец уже мчится галопом на север. Разве так делают переучёт?

— Так избавляются от претензий недовольных покупателей.

— По крайней мере, с него далеко видно. Эй, Шурумбурум! Но! Пошёл! — Завирушка неуверенно дёрнула за длинные и толстые, толщиной в её руку, кожаные вожжи.

Ленивец медленно повернул к ним голову и укоризненно уставился большими влажными глазами.

— Что-то непохоже, что на него действуют вожжи, — скептически сказала Фаль.

— Шурумбурум, нам надо ехать, — жалобно попросила Завирушка. — Правда, надо. Ну, что тебе стоит? Ну, пойдём? Шурумбурум, нет! Перестань, что ты делаешь, не надо! Фаль, что он творит?

— Он жрёт овощи из уличной лавки, — мрачно ответила гномиха. — Вместе с упаковкой, прилавком и весами. Хорошо, что не с продавцом.

— Бедненький, он так проголодался! Его же кормили одним мусором!

— Не знаю, кто из нас бедненький, но он только что сожрал всю нашу скидку.

 

***

 

Опустошив лавку и величаво подождав, пока Фаль и Завирушка рассчитаются с пострадавшим продавцом (оплатив товар втридорога, да ещё и щедро добавив за «моральный ущерб»), Шурумбурум, наконец, согласился двинуться с места. Вздохнув и не то что-то тихо пробурчав, не то громко приступив к перевариванию съеденного, он неторопливо поднял переднюю когтистую лапу, переставил её вперёд. Подумал. Поднял заднюю лапу, подержал в воздухе, передвинул. Каждое движение отличалось хорошей продуманностью и плавной неторопливостью. Видно было, что он передвигается без присущей другим верховым или вьючным животным бездумной суеты, а наоборот, тщательно рассчитывает каждое движение, до последней секунды колеблясь, стоит ли его совершать.

— За последние пятнадцать минут мы преодолели метров сто, — сообщила Фаль. — У него есть какой-то регулятор скорости? Я думала, волы медленные, но этому может дать фору любой вол.

— Даже мёртвый, — добавила она, подумав.

— Продавец сказал, что он застоялся, — неуверенно сказала Завирушка. — Может, расходится?

Примерно через час, когда животное преодолело половину улицы, и даже зеваки устали на него глазеть, пришлось признать, что это, видимо, максимальная его скорость. Стараясь не смотреть друг на друга, девушки устроились поудобнее и приготовились скучать.

 ***

 — Как прошло твоё свидание, Спичка? — спросила Фаль дварфиху. — Такой любезный кавалер...

— Не заговаривай мне зубы, мелочь ушастая! Вы на последние наши деньги умудрились купить реликтового ленивца! Сколько вы ехали на нём из порта? Два часа?

— Два с половиной, — сказала Завирушка. — Его зовут Шурумбурум. И продавец сказал, что он просто застоялся.

— Застоялся? Ты думаешь, ленивцем его назвали в шутку? Эти твари до сих пор живы только потому, что опоздали на собственное вымирание! Мы все состаримся и умрём, пока доедем на этой штуке даже до ворот, не говоря уже о столице! Сколько с вас взяли за него?

— Всего ничего, двести!

— Двести куспидатов? Да вы бы переплатили, даже взяв его даром!

— Сбруя в подарок! — пискнула расстроенная девушка.

— О, я не могу! Чем вас не устроил обычный простой вол? Фаль, ладно этот ребёнок, но ты-то как могла!

— Волы были слишком дороги, — мрачно ответила гномиха, — а про ленивцев я раньше не слышала. Он выглядит сильным.

— О да, он сильный! Реликтовый ленивец может утащить за собой парочку упирающихся боевых элефантов и даже не заметить. В Дианкевале их даже пытались использовать при осадах, но ничего не вышло.

— Слишком добрые? — понимающе спросила Завирушка.

— Слишком медленные. Пока они доходили до стен, гарнизон успевал умереть от голода или сдаться.