— Что ты там смотришь вторую ночь? — сонно спрашивает Нагма.
— Мешаю спать?
— Немножко, — зевает она. — Мультиков нет?
— Нет, колбаса, — смеюсь я, закрывая нот Кери, — никаких мультиков. Спи лучше.
— Жалко. Здесь совсем нечего посмотреть, всё скучное и глупое.
В комнате большой экран, но на нём показывают какую-то чушь: говорящие головы, болтающие о бессмысленной ерунде, нечто вроде стриминга запредельно тупых игрушек, неритмичная странная музыка с фоном из цветных фракталов и, конечно, реклама Cредки, похожая на визуально-акустический молоток. Вспышка цвета, взвизг восторга, вылетающая в глаза истерически-яркая картинка с упаковкой чего-то. Что это, зачем, где купить — хрен поймёшь. На сетчатке остаётся смутный образ того, ради чего зритель должен немедля рвануть на Cредку.
Нагма прижимается ко мне, обнимает, закидывает на меня ногу и засыпает, сопя в ухо. Я перебил сон, да и утро скоро — лежу тихо, думаю. Видео я просмотрел уже раз сто. И с нормальной скоростью, и покадрово, и на ускоренной. Несколько отдельных файлов, снятых с увеличением через окно, вызвали желание набить Кери морду, но это не конструктивно. Чёрт с ним. Если найду Диму и Альку, скажу, чтобы задёргивали шторы, когда занимаются сексом. Когда найду.
Визит гвардии вроде бы означает, что они попали в руки Калидии — это паршивый исход. У неё ещё два года назад кукуха уехала и вряд ли вернулась. На видеоэкране она появляется всегда в оболочке, и снимает ли она её вообще – бог весть. Я знаю, что бывает, если подолгу таскать на себе эту дрянь.
И всё же меня гложут сомнения. Множество мелких деталей не укладывается в стройную картину «Калидия добралась до бывшей и её парня». Во-первых, по такому случаю она бы заявилась сама — Кали обожает драматические моменты. Во-вторых, оболочки личной гвардии Владетельницы имеют знак Дома Креона, а у тех, кто вломился к нам, их нет. Нет знаков Дома и на машине, в которой они потом уехали, увезя Дмитрия с Алианой. Калидии нет смысла скрываться, она тут главная. Кроме того, непонятно, зачем прибыл тяжёлый полицейский спецназ, — с кем они там воевать собирались? И почему они прибыли, когда всё закончилось? В общем, много непонятного, а значит, есть некая вероятность, что они не у Калидии.
Я не знаю, как поступит Калидия, если ей удалось заполучить Альку с Димкой. Вряд ли убьёт. Точно не сразу. Но как их выцарапать из резиденции — ни одной идеи. Это крепость, которую всего раз взяли штурмом, и тот раз их многому научил. Да и нет у меня штурмовой группы. Ничего у меня нет. Только три десятка малолетних обормотов, да и сам я ненамного лучше.
А если не Калидия — то кто? У кого ещё есть оболочки? Без понятия. Теоретически, у владетельницы на них монополия, на ней-то всё тут и держится. Практически — не бывает правила без исключений.
Мало, мало я знаю про этот мир. Придётся узнавать на ходу.
***
— Побудешь сегодня одна? — спросил я Нагму, когда она, наконец, проснулась. — Надо кое-кого навестить.
— А мне с тобой нельзя?
— Не в этот раз, колбаса. Возможны всякие неожиданности.
— Опасные?
— Да фиг их знает. Надеюсь, что нет, но вообще — как пойдёт.
— Ты же не бросишь меня, братец Док? Мне тут совсем не нравится. Я хочу домой. И я не про здешний домой, а про домой-домой. В наш домик у моря. В школу хочу! Рисовать хочу! Мультики хочу! Еду нормальную, а не козий помёт с сахаром!
Нагма надулась и зашмыгала носом.
— Ни в коем случае не брошу, солнце. Я тебя люблю, помнишь? Но Диму с Алькой тоже бросать не годится.
— Я тоже тебя люблю, братец Док. Ты пойдёшь их спасать?
— Пока просто на разведку. Прежде, чем спасать, надо понять, от кого и откуда.
— Узнаешь — и спасёшь?
— Непременно, глазастик. Даже не сомневайся. А сейчас потусуйся пару часиков без меня.
— Хорошо. Я к Лирании пойду, ладно? С Онькой поиграю. Она маленькая, конечно, но не вредная. А Лирания меня кормит! А ещё она мне заказала по доставке новые трусики и фубольки.
— Футболки, — автоматически поправил я. Нагма знает, как произносится «футболка». Но ей нравится так. — Это здорово, передай ей от меня спасибо. Боюсь, я не очень заботливый брат…
— Я пока не буду передавать.
— Почему?
— Она из-за тебя плакала вчера. И теперь, по-моему, злится. Я подожду, пока перестанет, тогда передам.
— Прям из-за меня? — спросил я растерянно.
— Агась. Так и сказала: «Потому что все сволочи». Я такая: «А мой брат классный!»
— А она?
— А она сказала, что я маленькая и ничего не понимаю. А я, может, и не понимаю, но вижу. Потому что Аллах смотрит моими глазами, вот так!
— Видит она, ишь! — улыбнулся я. — А у кого на носу зубная паста, тоже видишь? Иди, умойся нормально, ватрушка! На Аллаха надейся, а в зеркало посмотри.
***
Кери отловил по дороге в школу. Когда я, отлипнув от расписанной примитивными граффити стены, шагнул ему навстречу, он привычно сжался и заозирался, куда бы сбежать.
— Стопэ, пацанчик! Ты с какова раёна? Сиги есть? А если найду? — не удержался я.
— Чего? — всерьёз перепугался парень. — О чёрт, это ты. Напугал.
— Не сцы, я тебе нот принёс.
— Серьёзно? — он смотрит на меня удивлённо и недоверчиво. Видимо, уже распрощался с имуществом.
— Я же обещал, что отдам, — отвечаю я укоризненно. — Людям надо верить. То есть, людям, конечно, не надо. Надо верить мне.
Я протянул ему нот, он быстро убрал его в сумку.
— Любительское порно я поудалял, подрочишь на кого-нибудь другого. Дать бы тебе за него по башке, но на первый раз прощаю.
— Спасибо, — буркнул он, нервно оглядываясь. — Я пойду тогда? Мне в школу пора…
— А вот школу сегодня придётся прогулять. Дельце до тебя есть срочное.
— Отец меня убьёт!
— Да не бреши, — отмахнулся я, — какой из него, нафиг, убивец! Спорю, он тебя даже ни разу не выпорол.
— Ну, не убьёт, — признал Кери. — Но занудит насмерть. «Образование — единственное, что важно в этом мире!» — передразнил он отца неприятным голосом.
— Потерпишь. Ты мне должен, помнишь? Я не сдал Дженадин, что ты наяриваешь на видео с девушкой моего брата.
— Помню, — мрачно ответил он.
— Кстати, про образование твой предок совершенно прав. Но школа денёк подождёт. Пойдём в твою конуру на крыше, Карлсон хулев…
— Кто?
— Да пофиг, забей. Пошли.
***
В лифтовой жарко, будка нагрелась на солнце, но Кери, повозившись с проводами, включил компактный кондиционер. Потёртый и помятый железный ящик заскрипел, застонал убитым подшипником, но постепенно вошёл в режим и загудел ровно.
— Сам собрал? — спросил я.
— Блок купил у старьёвщика, остальное — сам. Это от рефрижератора, автомобильный, сложнее всего было понижайку спаять. На дышку много не наменяешь, только совсем хлам, а кроме неё… Ну, в общем, сложно. Токи у отца не выпросишь, в школе мало платят…
— Да и то он пропивает, — добавил я.
— Ну да, — подтвердил Кери. — Но он не так чтобы совсем запойный. Просто иногда перебирает.
— А если бы были токи — есть что купить?
— А то! — воодушевился парень. — Знаешь, сколько у старьёвщиков всего прикольного! Я только облизываюсь…
— А откуда у них? — поинтересовался я.
— Как откуда? — удивился Кери. — Кланы привозят. Что получше уходит наверх, конечно, но мне и старья ломаного хватило бы. Почти всё можно починить!
Опять кланы, да что такое.
— Слушай, Кери, а что такое «кланы»?
Он аж глаза выпучил:
— Так ты реально внешник, да?
— Ты же сам меня вычислил, ну!
— Я вычислил, но сам себе не поверил. Но не знать про кланы…
— Представь себе. Не знаю. Факт. Расскажи, только коротенько, времени мало. Пойдём в твоё гнездо на крыше, подключишь нот на место, заодно расскажешь.
— Я думал, ты не хочешь, чтобы я следил.
— Я не хочу, чтобы ты следил за нами. Это совсем другое дело.
Кери разматывает провод, подключает его к ноту и рассказывает.
— Кланы — это крайм. Они вне системы. У некоторых даже нет айдишек. Мотаются по окраинам, зачищают брошенку.
— Брошенку?
— Ну, Мегаград сейчас уже не такой «мега», как раньше. Отец говорит, население сократилось только за последние десять лет на треть, а когда он был как я — город чуть не в два раза больше был. Кроме воздушки была подземка, в ней, говорят, было столько народу, что аж давились. Потом ездить стало некому, её закрыли, с окраин люди съехались в центр, а там никто не живёт. Брошенка. И кланы её чистят — снимают всякое оборудование. Кондеи те же, оптику, коммутаторы, движки лифтов, да мало ли ещё что. Когда город был больше, то было много всякой электроники, которую сейчас уже не делают. Как этот нот.
Кери открыл нот, запустил программу видеозахвата. В окошке появилось изображение с камеры.
Наш дом выглядит так же, как выглядел. Дмитрий его специально снаружи не ремонтировал, чтобы не выделялся, так что пыль на окнах, мусор на крыльце и облезлые разрисованные понизу стены ничуть не изменились.
— Приблизь дверь, как можно крупнее, — попросил я.
Изображение начало скачками расти.
— А почему сейчас не делают?
— А я почём знаю? — пожал плечами Кери. — Не нужно, наверное. Раньше комп в каждом модуле был, а то и не один, а сейчас ни одного. Никто пользоваться не умеет. Дай вашим нот — и что они с ним делать будут? По голове друг друга бить?
— А раньше умели, значит? — спросил я, разглядывая через камеру печати на дверях. На вид целы, никто внутрь не заходил. — Давай, на окна наведи.
— Умели, видать, — согласился он, двигая пальцами по тачпаду. — Раньше, папа говорит, кибераренды меньше было, люди просто работали. Ехали каждое утро с окраин в центр, вечером обратно — потому и подземка нужна была. А сейчас киберы фигачат круглые сутки, ездить некому. А киберу комп не нужен, у него прошивка есть.
— А из кланов, значит, не арендуются?
Окна закрыты, внутри днём видно плохо из-за пыльных стёкол, но, похоже, никого. Движения, во всяком случае, нет.
— Я точно не знаю, — вздохнул Кери, — я клановых почти не видел. Но у некоторых есть импы, это точно. Значит, одну аренду отмотали.
— Ясно, — кивнул я, хотя ничего пока не ясно. — Скажи мне, нет ли у тебя каких-нибудь ходиболтаек?
— Чего?
— Переговорных устройств. Без сети, по радиоканалу.
— А зачем тебе?
— Хочу навестить наш дом. Я схожу, а ты тут посидишь, в камеру посмотришь. Если вдруг увидишь, что сюда кто-то нацелился — полиция или ещё какая неприятность, — просигналишь мне, и я свалю через чёрный ход.
— А зачем тебе туда?
— Тебе токи нужны?
— Ещё как!
— И мне нужны. А там, может быть, есть. Была у брата заначка, вдруг не нашли. Если поможешь — не обижу.
— Серьёзно? Ты мне дашь токи? А как? Нас же спалят по айди сразу.
— Есть такая штука — предоплаченные карты.
— Серьёзно? Не, я знаю, что есть, просто это же чисто для вершков штука! Никогда не видел, и даже не видел того, кто видел!
— Не, ты уже видел того, кто видел. Потому что я их видел. И даже пользовался.
— Круто! И мне дашь?
— Если они там ещё есть, — сказал я честно. — Потому что фиг его знает, может, обыскали и всё выгребли. Но я так не думаю, тайник хороший.
— Блин, у меня никогда в жизни не было своих токов!
— Сколько той жизни, дро! Так что, есть?
— Я сделаю! Есть, из чего, и знаю, как. Мне просто незачем было.
— А как ты натаскался электронику чинить?
— Сначала отец показал, он умеет. А потом по книжкам. У отца на компе старые справочники и мануалы для техников. Сейчас такие уже не найти.
— А в сетевых протоколах тоже разбираешься?
— Не, что ты. По ним книг не бывает. Этому нигде не учат, а начнёшь сам ковыряться — огребёшь моментально. Любая информация по сетевым протоколам — жуткий крайм. Отец говорил, его приятель как-то купил у старьёвщика флешку со старыми учебниками по сетевой безопасности, просто хотел почитать. Но, как только он одну на компе открыл — через пять минут полиса его мордой в пол уложили. Больше отец его не видел.
— Страсти какие, — покачал я головой скептически.
— Хочешь верь, хочешь — нет…
— Долго тебе говорилки делать?
— К вечеру управлюсь.
— Тогда я к вечеру и вернусь. А то твой кондей скрипит так, что мне как будто сверло в ухо заворачивают.
— Да? — спросил он рассеянно, перебирая электронный хлам в ящике. — А я привык, не слышу.
***
В комнате, к своему удивлению, обнаружил, кроме Нагмы, Лиранию и её сестру, Онию, или просто Оньку. Девчонки азартно визжат, скачут на нашей кровати, бесятся. Лирания сидит на краю, лицо преисполнено смирения, но детей не затыкает. Я бы и получаса не выдержал, башка же лопнет.
— Привет, —сказал я громко, перекрикивая детский визг.
— Братик-братик-братик! Уи-и-и-и! Ы-ы-ы-ы! А-а-а-а! — взвыла пикирующим бомбардировщиком Нагма и прыгнула с кровати мне на грудь.
Папа Док в таких случаях ловил её на лету и раскручивал, но братец Док оплошал — слишком мало веса. «Произведение массы и скорости», то есть импульс, он же «количество движения», победили мою способность к прямохождению, и я позорно грянулся задницей об пол на глазах девушки, которая мне нравится. Отлично, в общем, выступил.
— Ну, Нагма, блин! — сказал я с чувством.
— Прости, братик! Я думала, ты поймаешь.
— Ну, некоторым образом поймал, да… — вздохнул я. — Не ушиблась, колбаса?
— Нет, я же на тебя упала! — радостно заявила Нагма.
— А что такое кабаса? — спросила Онька.
— Еда! — сообщила громко Нагма. — Вкусная! Эх, сейчас бы бутербродик! На батончике! С маянезиком! М-м-м-м-м…
— Я принесла тебе еды, — сказала Лирания. — Прости, не эту вашу кабасу.
— Э… Спасибо, но…
— Твоя сестра сказала, что у вас нет айдишек. А Онька всё равно не съедает лимит, у нас накопилось.
— А у вас, значит, есть? — я встал с пола, отряхнулся и сделал вид, что ничего не случилось.
— Да, мы же дети командировочных. Нам выдали. На моей даже немного токов, но я их не трачу. Берегу, не знаю, зачем.
— Круто, — сказал я, не зная, как это комментировать. — А не боитесь, что вас по ним найдут?
— Сначала боялась, — призналась Лирания, — но потом надоело. Не помирать же с голоду? До сих пор никто не нашёл. Я думаю, мы просто никому не нужны. Куда мы денемся с низов?
— Спасибо, — сказал я ещё раз, и развернул питательный батончик, из тех, что несладкие.
Сладкие я оставляю Нагме, она их, пусть кривясь, но ест.
— Я пойду с тобой, — внезапно сказала Лирания.
— Нипонял, — я чуть не подавился батончиком.
— Твоя сестра сказала, что ты пойдёшь искать брата. Я пойду с тобой.
— Зачем?
— Я подумала, ты прав. Пропажа твоего брата связана с пропажей моих родителей. Тогда есть шанс, что они ещё живы.
— Это может быть опасно, — сказал я с неохотой, косясь на Нагму.
К счастью, она как раз отвлеклась — натягивает Оньке на голову наволочку. Процесс, кажется, идёт ко взаимному удовольствию, ржут, во всяком случае, обе.
— Плевать, — решительно заявила Лирания. — Я не хочу провести тут остаток жизни. Лучше сдохну, пытаясь выбраться. Мои родители знают проводника, надо только их найти.
— Послушай, — сказал я осторожно, — я всё понимаю, но не надо идти со мной сегодня. Это задача для одного человека. Тихо войти, тихо выйти. Просто разведка. Просто посмотреть. Я расскажу тебе, если что-то найду, правда!
— Я обижусь, — сказала она тихо, но упрямо, и я-пацан застонал внутри.
Но я-взрослый не сдался:
— Послушай, это не потому, что я тебе не доверяю. Наоборот!
— Наоборот? — скептически спросила девушка.
— Я доверяю тебе самое ценное, что у меня есть, — я незаметно кивнул головой в сторону кровати, где катаются, вцепившись друг в друга, как разыгравшиеся котята, Нагма и Онька. — Если со мной что-то случится, сестра не должна остаться совсем одна. А представь, если мы пойдём вместе и влипнем? Что с ними будет?
— Наверное, ты прав, — сказала она, после длинной тяжёлой паузы.
— Именно! — сказал я-взрослый с облечением.
Я-подросток разочарован тем, что Лирания не пойдёт. Все равно куда и зачем, лишь бы вместе.
— Тогда я тебя тоже попрошу. Если что-то случится со мной — присмотри за Онькой. Она вредная, приставучая и бестолковая, но я за неё отвечаю.
— Клянусь! — я-подросток польщён доверием и полон неопределённых, но бурных чувств по этому поводу.
Я-взрослый мысленно пожимаю плечами — что будет, то будет.
— Никогда бы не доверилась мальчишке, — говорит Лирания с досадой. — Но выбора нет. Ты хотя бы не такой, как местные.
— Тебя кто-то обидел? — спросил я-взрослый, не раз слышавший такие интонации в женских голосах.
— Да. Не спрашивай. И очень прошу, никогда не пытайся за мной ухаживать. Поссоримся насмерть, ясно?
Я-подросток рушится в бездну отчаяния, я-взрослый отвечаю спокойно:
— Принято.
Получаю за это злобный взгляд, но без комментариев.
***
— Держи, — Кери суёт мне устройство, похожее на приёмопередатчик «радионяни», только ещё более нелепое, громоздкое и не внушающее доверия.
Да уж, это не тактический трансивер со скрэмблером, гарнитурой в шлем и голосовой активацией.
— Хочешь что-то сказать, дави сюда, — поясняет пацан. — Но лучше просто слушай. Не уверен, что передатчик добьёт из помещения. Но приёмник должен, у меня тут антенна больше.
— Надеюсь, не понадобится, — сказал я. — Димка у них, кто бы они ни были, уже несколько дней, следить за домом смысла нет.
— Полицейские печати передадут сигнал в сеть, если их вскрыть.
— Я не собираюсь их трогать, влезу в окно.
— Ладно, буду на связи, но учти, удрать от полисов сложно, это тебе не охранник на Средке.
— Догадываюсь, — ответил я. — Всё, пошёл.
Окно даже не пришлось разбивать — на нём блокирована защёлка. Это я сделал. Частенько вылезал через него ночью на балкон, посидеть, подумать, посмотреть на неоновый туман над городом. Запихал в механизм сложенную бумажку, и она не подвела — до сих пор на месте.
В доме нет следов тщательного обыска, отсутствуют только компьютеры — у Дмитрия их было несколько, как местных, так и наших, из дома. Куча мониторов, паутина проводов, стопка ноутбуков, ящики системников — всё это вывезено. Остальное вроде на месте.
Дмитрий не верил, что местные смогут его вычислить, но совсем беззаботным тоже не был. В доме есть несколько тайников и спрятанных помещений, которые не найти, не просветив чем-нибудь стены. Скорее всего, их больше, чем знаю я, — не то чтобы от меня их кто-то скрывал, я сам не удосужился поинтересоваться. Я и про те, что знаю, узнал случайно.
В первом тайнике Дмитрий хранил резервное оборудование, и он пуст. Потайная дверь закрыта, нет следов взлома, но внутри валяются на полу сиротливые провода. Когда я сюда заглядывал в прошлый раз, то обалдел от мигания огней и шума вентиляторов, чуланчик был заполнен работающим железом.
Те, кто его нашёл, знали, где искать и как открыть. Или заставили открыть Дмитрия, что ещё проще. В этом случае он мог открыть им и остальное.
Следующий тайник подтвердил моё предположение — это помещение размером со стенной шкаф, и тут хранились «тревожные чемоданчики» — набор вещей на случай срочной эвакуации. Именно тут я рассчитывал поживиться предоплаченными картами. Облом. Пусто.
Остался последний вариант — убежище. Большая потайная комната, точнее — целый жилой модуль, оставшийся от старой планировки кондоминиума. При перестройке его обошли и скрыли, причудливыми углами стен замаскировав сам факт существования. Я видел его один раз, и, на мой взгляд, тут ничего не изменилось. Ниша с кроватью, ложное окно (на самом деле — экран, показывающий синтезированные пейзажи), санузел, диванчик, ноутбук (у Дмитрия даже в сортире был отдельный ноутбук), шкафы, содержимое которых мне неизвестно. В прошлый раз я сюда только заглянул, не заходил даже. В этот раз зайду.
— …Ххррр… …ги! — сказала убогая рация.
Я нажал кнопку и сказал:
— На приёме, повтори!
— …Хррр…. …шшшш…
Я подошёл ближе к окну, снова жал кнопку.
— Нет приёма, повтори!
— …Хррр… беги, беги скорее! — просралась вдруг рация паническим голосом Кери.
Внизу грохнула дверь, за спиной в коридоре осыпалось битым стеклом окно. Ого, а ведь окна тут бронированы.
Я метнулся в убежище и аккуратно закрыл за собой дверь. К счастью, никакого пароля для этого не надо — просто рычаг с механическим запором. Дверь стальная, толстая. Конечно, сломать можно что угодно, но для этого надо знать, что она есть.
На стене возле двери смонтированы несколько планшетов с логотипом известного земного производителя и недвусмысленный выключатель. Его щелчок зажёг свет, породил гудение вентиляции, а ещё засветились экраны. На них появились тусклые картинки тёмных комнат, снятых с ракурса верхнего угла.
По помещениям стремительно перемещаются чёрные хищные силуэты с круглыми глазастыми бошками. Гвардия Владетельницы в оболочках Ушедших. Бойцы они страшные, особенно в рукопашной, но всё-таки не совсем неуязвимы. При штурме резиденции Креона неслабо проредили наш отряд, но и мы в долгу не остались. На всякую хитрую задницу всегда что-то да найдётся. Жаль, что не у меня.
К счастью, оказалось, что гвардейцы об убежище не знают. Не все тайники, значит, из Дмитрия вытряхнули. Они вихрем промелись по апартаментам ещё недавно нашего дома, заглянули во все углы, и собрались в центре холла.
Я заметил в углу экрана значок динамика и дотронулся до него.
― …Никого нет, — сказал синтезированным голосом оболочки один из них.
Понять, который именно говорит, невозможно.
— Датчик исправен, — ответил другой.
— Подождём, — сказал третий.
— Скоро тут будет полиция, — сказал кто-то из них.
Голоса одинаковые, ртов нет. Жуткие вообще-то штуки, оболочки эти.
— Тогда уйдём. Пока ждём.
Они рассредоточились по квартире, встав в тёмные углы и застыв. Если бы я сбежал и решил вернуться — был бы мне сюрприз. Но, поскольку я не сбежал, то всяко их пересижу.
В шкафах обнаружился запас еды — тоже сухомятка, но не в пример лучше здешней. Я поел сам и напихал в карманы лакомства Нагме. Есть даже её любимый белый шоколад «с пузыриками», она будет счастлива.
Потом нашёл в шкафу сумку с одеждой — к сожалению, Алькиной. Вытряхнул одежду, выложил туда сладости из карманов. Подумал, сгрёб остальные из заначки. Все унесу!
Подумал ещё — положил обратно и одежду. Мне она ни к чему, а вот Колбочка от «вершковых» тряпочек будет счастлива. А может, и не только Колбочка. Может, и Лирания не побрезгует. Хотя она и запретила за собой ухаживать. Ну так я и не ухаживаю — просто подарю. Братский подгон. Мы же практически породнились сёстрами!
Полиция всё не едет, гвардейцы стоят неподвижно, так что я продолжил обыск. Нашёл ещё одну сумку — свою собственную. Большой военный баул, длинный и зелёный, тут моё тактическое тряпье. Жаль, всё безнадёжно велико. Но я не удержался, надел камуфляжную куртку — висит как на вешалке, полы до колен, пояс на заднице, но всё равно возьму. Закатал рукава — ничего, можно носить. Как пальто. Вытряхнул из баула остальное, чтобы переложить туда вещи из неудобной и маленькой Алькиной сумки, и обнаружил на дне мой наградной пистолет. Большая коробка патронов, два снаряженных магазина, набор для чистки. То-то сумарь такой тяжёлый был.
Я вставил магазин, убрал пистолет во внутренний карман куртки, от чего её перекосило на левый бок. Гвардейцев в оболочках пистолетной пулей не возьмёшь, но вообще штука хорошая. Пригодится. Надо же, пока в руки не взял, и не знал, что скучаю по оружию. А ведь скучаю.
Последний, самый маленький шкафчик оправдал ожидания. Здесь висит одежда Дмитрия. Её немного, она мне велика и совершенно не в моём стиле, но я всё-таки выбрал пару самых узких джинсов (можно затянуть ремнём и подвернуть штанины), несколько футболок с дурацкими (на мой взрослый, но не на пацанский взгляд) принтами (широкие, но подростки так и носят), совсем новые фирменные кеды (нога у Димки маленькая, в мать, мне совсем немного на вырост), а самое главное — пиджак. Сам пиджак, не будь речь о моём сыне, я бы смело назвал «пидорским». Но Димка гетеросексуален, Алиана не даст соврать, а молодёжная мода моего мира не менее дурацкая, чем этого. Хотя бы без лампочек — уже хорошо. Но самое хорошее, что в его кармане я нашёл тонкую стопку предоплаченных карт, какие-то яркие купоны магазинов Средки, несколько флешек, ключ-карту неизвестно от чего и, внезапно, пачку земных презервативов. Забрал всё, включая презервативы. Чёрт его знает, зачем. Пусть будут.
Упаковал находки в баул. Открыл ноутбук — он затребовал пароль. Пароля я не знаю, закрыл, сунул к остальному. Не оставлять же.
Да где же эта полиция, наконец? Я начинаю скучать!
Полиции не видно, но на одном экране появилось движение. Я присмотрелся, и с досадой выругался. В окно, выходящее на балкон, лезет Лирания. Я выругался ещё раз, позамысловатее. Какого хрена её сюда понесло? Договорились же! О, женщины и их непостоянство! И что мне делать?
Лирания крадётся вдоль стены, её пока не видят. Но ещё два поворота, и она окажется в секторе обзора одного из гвардейцев. Чёрт, как плохо!
Я-взрослый ещё раздумываю, колеблясь между плохими вариантами, но я-подросток уже открываю дверь. Есть узкий непросматриваемый сектор у стены, и если я буду адски осторожен, и мне демонически повезёт, то я доберусь до Лирании раньше, чем она спалится.
Баул пришлось оставить, трофеев только карточки и пистолет, но выбирать не приходится, тут бы ноги унести.
У меня почти получилось — я ни за что не запнулся, нигде не зацепился, ничем не нашумел, прошагал на корточках там, где меня прикрывает только стол. Но внизу что-то заскрипело и стукнуло, гвардейцы двинулись к лестнице, и предсказать, где наши траектории пересекутся, стало невозможно. Я сделал героический рывок вперёд, чуть не навернулся, поскользнувшись на коврике, напрыгнул на Лиранию сзади, закрыл ей рот одной рукой, другой открывая шкаф-тайник.
— Цыц! Это я! — прошептал я в ухо ошарашенной девушке, запихивая её в узкое пространство и втискиваясь следом. — Молчи, а то спалят.
— Убери руки, подонок! — змеёй зашипела она в ответ. — Не смей меня трогать, никогда! Я тебе не Колбочка!
— Да заткнись ты, дура! — прошипел я в ответ. — Здесь гвардия, у них в оболочках слух кошачий!
— Какой? А, неважно, прекрати ко мне прижиматься! Это отвратительно!
— Отвратительно будет, если нас найдут! Я бы рад не прижиматься, но тут нет места! — я возмущённо шепчу прямо ей в ухо, и всё равно кажется, что слишком громко.
— О господи, у тебя что, встал? Какая мерзость! Меня сейчас стошнит!
— Это пистолет, дура! Заткнись уже!
— Правда пистолет?
— Можешь его пощупать.
— Ещё чего! Не дождёшься! — сказала она и замолчала наконец.
В тишине я услышал пронзительно истерический голос Колбочки.
— Дяденьки полиса, отпустите! Это не я сломала дверь! Я просто девчонка с низов! Иду, вижу — дверь сломана! Я и заглянула — вдруг надо полицию вызвать? А вы уже сами вызвались, оказывается! Я даже ничего спереть не успела… То есть и не собиралась! У меня нет ничего, можете обыскать! Ах, не хотите? Тогда отпустите меня! Я ни за что больше в чужую дверь не войду, правда-правда! Я даже в свою не войду на всякий случай!
Колбочка тараторила плаксивым детским голоском, подвывая и всхлипывая, и её в конце концов отпустили даже без штрафа. Ну что же, значит гвардейцев уже нет. Никому нет дела до подростков нижнего города, потому что аренда всё спишет.
Полицейские пытались вернуть на место сломанную дверь, потом заматывали её лентами и вешали печати, а мы с Лиранией всё это время стояли, притиснутые друг к другу, я ловил щекой её дыхание и слушал, как у неё бьётся сердце.
Когда полицейские наконец ушли, мы вывалились из шкафа и уставились друг на друга.
— Не смей. Никогда. Ко мне. Прикасаться, — тихо и зло сказала Лирания.
— Принято, — сказал я спокойно, чем взбесил её ещё больше.
— Мы можем, наконец, отсюда свалить? — спросила она, перестав шипеть от ярости, как проколотая шина.
— Сейчас, только сумочку прихвачу, — покорно ответил я.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: