Мне доводилось бывать главным редактором нескольких изданий – достаточно разного плана, содержания и формата. Не могу сказать, что так уж люблю эту работу, но она довольно неплохо оплачивается, так что я и сейчас главный редактор. И в этом качестве я должен общаться с журналистами – принимать их на работу, принимать их работу, ставить им задачи и проверять их исполнение. В общем, это часть моих служебных обязанностей, причем довольно значительная часть.
Надо сказать, что я не родился главным редактором – я много лет работал журналистом, да и сейчас работаю. Это не мешает редакторским обязанностям: я «пишущий редактор», — это как «играющий тренер». И потому мои претензии к журналистам, которые работают с моим изданиям вполне обоснованы – я знаю ситуацию с обеих сторон. Итак, чего я не люблю в журналистах?

1. «Куда мне принести написанную статью? – Отправьте ее на мой емэйл – Но у меня нет электронной почты!» — вы поразитесь, насколько часто происходит у меня такой диалог. Простите, коллеги, но для меня журналист, не имеющий электронной почты – не журналист вовсе. Вы еще ручкой на бумажке напишите вашу статью! И знаете что? – Пишут! Пишут корявым почерком на листочке в клеточку и приносят! Я только руками развожу – почему вы считаете, что я должен содержать из-за вас в редакции наборщика (он же расшифровщик почерков)? Или, по вашей мысли, я должен сам тратить свое время на набор вашей статьи? Не уметь пользоваться компьютером в наше время – приговор.
И, знаете что? – Ни один из опусов, доставленных в редакцию на бумажке, не был пригоден ни на что, кроме как им подтереться. Исключений пока не встречалось.

2. «У меня нет диктофона, не дадите редакционный?»… Коллега! Журналист, не имеющий собственного диктофона, подобен сантехнику без разводного ключа. Представьте, придет к вам сантехник и спросит: «Дайте разводной ключ, пожалуйста, а то нечем кран открутить…». Это не окончательный приговор – диктофон может сломаться, проебаться, быть пропитым, — но это повод для серьезного подозрения в непрофессионализме. Если вы не удосужились обзавестись собственным диктофоном, то какой же вы журналист? Это ж орудие производства первой необходимости! Кроме того, у меня в редакции один запасной диктофон, а внештатников целая куча. Я не могу его поделить на всех. При прочих равных я, естественно, выберу человека с диктофоном.

3. «Я не фотографирую!» — и гордый возмущенный взгляд… Как будто ему отсосать в туалете предложили, а не проиллюстрировать собственную статью самостоятельно. Господа! Увы, я не имею возможности приставить к каждому внештатнику профессионального фотографа. Поверьте, час его работы обойдется мне дороже всей вашей писанины, да и нет у меня стольких фотографов. Я же не требую от вас высококлассной профессиональной съемки, я прошу всего лишь щелкнуть любой цыфромыльницей лицо интервьюируемого. В большинстве случаев, мне не нужен художественный потрет – достаточно узнаваемого лица, а красные глаза затрет в фотошопе верстальщик. Более того, для самых бедных у меня даже есть в редакции довольно приличный, но простой аппарат. Но – «я не фотографирую!» — и взгляд, взгляд… Нет, я понимаю, что не всем дано хорошо снимать. И не нужно. Но не уметь снимать вообще, и да еще и гордиться этим – простите, нонсенс. Журналист, умеющий фотографировать хотя бы на уровне нормального любителя, имеет заведомое профессиональное преимущество, и пренебрегать этим – как минимум глупо. Скорее всего, я отправлю его прочь. Ведь если материал не слишком важный, то мне проще без него обойтись, чем платить фотографу, а если важный – я лучше съезжу сам. Я-то умею и писать и фотографировать.

4. «Я не корректор, я журналист!» — вашу ж мать! Я не требую от вас идеальной грамотности, да и сам ей не обладаю. Но, млять, хотя бы проверку орфографии в Ворде не отключайте! Почему я должен править за вами многочисленные орфографические ошибки? Почему я должен править согласования времен и падежей? Куй с ними с запятыми, ладно, я и сам не без греха – но «-тся» и «-ться» можно выучить? Поверьте, безграмотно написанный текст вызывает у редактора здоровое раздражение и желание немедленно послать автора на хуй и больше никогда не иметь с ним дела. И знаете что? НИКОГДА не видел, чтобы безграмотный текст был хорош по содержанию. В 90% случаев он не стоит усилий по исправлению ошибок. Оставшиеся 10% отнесу на те редкие случаи, когда информация важнее формы, и материал нужен во что бы то ни стало, даже если его приходится полностью переписать. Но, даже в этом случае, я в следующий раз пошлю на важное событие кого-нибудь другого. Мое время тоже стоит денег. Кроме того, подобная безграмотность говорит как минимум о малой начитанности журналиста, а значит тоже является признаком непрофессионализма.

5. «Я не автомеханик! (не электронщик, не врач, не продавец, не…) Я не обязан знать эти подробности!» Это, к сожалению, очень распространенный случай – когда мне, в автомобильный журнал, приносят статью с грубейшими техническими ошибками, явно указывающими на полное незнание предмета. А потом становятся в вот такую позу. Он, видите ли, журналист! Он выше этих пошлых железяк! И если у него на дизеле карбюратор засорился, то это оправдано творческими соображениями! Не, я понимаю, что журналист не может быть специалистом во всем. И не надо. Но ты уж либо не пиши тогда технических материалов, либо хотя бы посмотри в интернете, что такое дизель, и не употребляй слово «карбюратор» только потому, что тебе нравится, как оно звучит…

6. «Я написал так, как он говорил!» — не поверите, девять из десяти. Девять из десяти журналистов, принеся интервью, говорят мне это – когда я им указываю на грубые несообразности в тексте, идиотское построение фраз и фактические ошибки. Да, я верю, что он так и сказал. И что вы притащили мне вместо статьи подстрочник диктофонной расшифровки я верю тоже. Но для меня это означает лишь одно – что передо мной ленивая тварь, которая поленилась привести интервью в читаемый вид и считает, что и так сойдет. Мало кто из нас прям такой из себя Цицерон, чтобы его рассказ можно было публиковать дословно. Человек, как правило, говорит путано, мысль его скачет, он может оговориться, ошибиться, спутать слово… Работа журналиста не тождественна буквальному преобразователю речи в текст. Иначе вместо журналиста я взял бы наборщицу с диктофоном. Ваша задача выдать на выходе читаемый, грамотно написанный литературным языком материал. И да – согласованный с интервьюируемым. Согласованный ДО того, как он попадет на стол к редактору. Чтобы человек мог исправить свои и журналиста ошибки – он ли оговорился, журналист ли недопонял, — мало ли что бывает… А конфуз может получиться изрядный. Так что, приносить несогласованный материал — непрофессионально и точка.

7. «Я отправлял материал к сроку, честное слово! Наверное, он не дошел…» — знаете что? Не верю! Случаи, когда в электронной почте что-то теряется и не доходит, чрезвычайно редки. Ну, и поставить при отправлении галочку «подтвердить получение» совсем несложно. Поэтому в общем случае я склонен считать, что журналист просто забыл/забухал/поленился и так далее. Просто вероятность этого события много выше, чем пропадание письма между двумя почтовыми серверами. Не уверены, что письмо дошло – позвоните, в конце концов. Не дожидайтесь, пока я начну звонить вам – я, конечно позвоню, если материал мне важен, но это не улучшит наших отношений, поверьте…

8. «Мы договаривались об этом материале два месяца назад, я наконец готов его написать!» — после двух месяцев полного радиомолчания, неотвечания на письма и отключенного телефона. Твою ж мать! Я отлично понимаю, что ты мог уйти в запой, или уехать в отпуск, или пойти пешком в Тибет искать Шамбалу. Я не настолько наивен, чтобы ожидать от внештатников хотя бы минимального подобия обязательности. Но ты-то почему считаешь, что я жду тебя, тоскливо глядя в окошко, кидаясь на каждый телефонный звонок и проверяя почту каждые тридцать секунд? Если этот материал хоть сколько-нибудь важен, я, после трех безответных писем и двух непринятых звонков отдал его другому журналисту. Да и мало материалов, которые за два месяца не «протухнут». И вообще – зачем мне нужен журналист, который берет задание и молча пропадает на два месяца не потрудившись меня известить? Нахнада, господа.

9. «А зачем готовиться к интервью?» — и удивленные глаза, полные чистого детского непонимания. Послушайте, господа – если вы идете брать интервью у человека по какой-либо теме, потрудитесь с этой темой ознакомиться. Хотя бы для того, чтобы знать, о чем спрашивать. Не надейтесь, что человек вам все расскажет сам. То, что вы хотите от него услышать, для него – обычная рутина и вещи самоочевидные, и он просто не представляет себе, что нужно рассказать читателю. Не умея задать правильный вопрос, вы получите не интервью, а говно. Исключений практически не бывает. Да и вы будете выглядеть идиотом, а это плохо сказывается на репутации моего издания. Так что если вас посылают на интервью с профессором физики на тему Адронного Коллайдера, потрудитесь заглянуть хотя бы в Википедию.

10. «А чем вы недовольны? Вы ж просили … тысяч знаков – вот они…» Знаете, господа, чего я больше всего не люблю в журналистах? Отсутствия любопытства. Можно научить человека пользоваться почтой и проверять орфографию. Можно купить ему диктофон и показать, где кнопка на фотоаппарате. Можно даже заставить его сдавать материалы в срок. Отсутствие любопытства – неизлечимо. Если человек пишет материал, а ему не интересно – это видно, как бы ни был текст гладко написан. Вашу ж мать! Не бывает неинтересных тем! У каждого человека можно узнать что-то новое, полезной и завлекательное. У каждого. Если ваша внутренняя задача не добыть интересную информацию, а наколотить тысячи знаков – вы хуй с горы, а не журналист. Если прочитавший материал скажет только: «Ну и что?» — работа сделана зря.

Господа коллеги! Очень прошу не обижаться на меня и не принимать на свой счет. Я, поверьте, никого не имею в виду персонально. Я просто обобщаю негативный опыт общения с журналистами, которого, увы, куда больше, чем мне бы хотелось. Ну, а если вы узнали себя в каком-то из пунктов… Может стоит задуматься, а?

С уважением,
Ваш Главный Редактор.