В полшестого утра аэропорт Города В. пуст, темен и холоден. Выглядит настолько неживым, что я на секунду пугаюсь – что-то перепутал? Не тот час, день, место? Нет, просто я приехал первым – заказанное с вечера такси объявилось раньше, чем нужно. Местная авиакомпания – монополист, поэтому может позволить себе экономить на освещении и обогреве. Куда вы денетесь с нашего АН24? И добраться в аэропорт можно только таксомотором. Ну и, конечно, цены – раза в полтора дороже, чем везде. Выбирать не приходится. И буфет, конечно же, закрыт – согреть себя кофе не получается.

Через полчаса появляются заспанные тетки за регистрационной стойкой, и процесс понемногу пошел. Я брожу по темному залу, чтобы не замерзнуть – твердые холодные сидения не располагают. Потом пять минут унижения – разулся, разделся, придерживая руками джинсы без ремня, подвергаюсь холодной ласке суровой женщины в перчатках, ощупывающей мне подмышки на предмет проноса и провоза. Просвечивательной кабины в аэропорту Города В., разумеется, нет. Зато здесь уже тепло.

Какой-то час полета – и я в Москве. По взлетному полю метет полудождь-полуснег, застывая ледяной коркой на всех поверхностях, и я понимаю – мне чертовски повезло прилететь по расписанию. Коллеги из других городов, ради встречи с которыми я терпел казенный сервис местных авиалиний, все еще где-то летают, их самолеты задерживаются и ждать их в холле бессмысленно. Над выходом к аэроэкспрессу висит огромный плакат «Вам здесь рады!». В глаза бросается яркая реклама одной из авиакомпаний: «Рейсы Москва-Россия!». Ну, здравствуй, нероссия. Давай сюда свое чертово метро.

На Павелецком, естественно, километровые очереди за метрошными талончиками. Маленькие амбразуры трех неторопливо работающих касс и неизбежные жулики, предлагающие билет на одну поездку за 50 рублей. Я не люблю жуликов, но полтинника мне жалко меньше, чем времени и нервов, и толпа всасывает меня на эскалатор. Коммуникатор удивленно показывает отродясь не виденную им 3G связь. «Да, я уже в метро, встречайте».

Офис-кофе-разговоры. Коллеги из других городов летели долго, но долетели – и славабогу. Концепции-презентации-кофе-кофе-кофе. Сигареты. Я не курил столько со студенчества. Здесь все для людей – хорошая переговорка с проектором, бесплатная столовка и кофемашины во всех закутках. Мне нравится тут – при том, что я не любитель офисов как способа организации. Я не люблю работать в больших компаниях, предпочитая маленькие фирмы с минимум бюрократии. Я не верю в team building и корпоративную культуру (опечатался по Фрейду – «копро-ративную»). Однако для этой компании я делаю исключение, и знаете почему? Здесь практически нет людей с лицами менеджеров. За несколько часов блуждания по коридорам и курилкам, а также глядя в мир через стеклянные стены переговорной, я видел много красивых людей. В моем понятии этого слова – людей с умными лицами. Их здесь удивительно большая концентрация, в разы больше чем обычно, и они выглядят довольными своей работой. В свое время именно это впечатление сыграло решающую роль в моем согласии на сотрудничество – год назад я ехал сюда с намерением отказаться от непрофильной для меня деятельности, но посмотрел на людей – и неожиданно для себя переменил решение. Хорошие здесь люди, а значит компания имеет будущее. Я надеюсь.

Вечером ужин в кафе и гостиница. Гостиница «Космос» — архитектурный монстр социалистического строительства. В принципе, сейчас это, в основном, дешевая селилка для командировочных, с уровнем комфорта в полторы звезды, но советский пафос жив. Персонал смотрит, как на тараканов, и говорит через губу. ВДНХ, ракета, «рабочий и колхозница» — центр нероссии всей символикой обязывает, — но фена в номере нет, и его нужно просить у горничной. Мне он нафиг не сдался, но коллеги жаловались. Перед гостиницей стоит титанический де Голль, в этом ракурсе выглядящий приставкой к собственному носу. Вид у него чопорно-удивленный: «Что за merde, как я здесь оказался?». В холле, видимо, всероссийский слет проституток – такого количества бюджетных жриц любви я не видел, наверное, никогда. Проститутки классические, в чулках сеточкой и миниюбках, стоящие в предписанной корпоративным стандартом позе – спиной к стене и выставив колено. Рядами. Летучие отряды, которым не хватило стен, фланируют по коридору в ногу. Впрочем, в номер не звонили, и на том спасибо. Выпил бутылку пива, втридорога купленного в холле, и уснул.

И снова кофе-сигареты-разговоры. PowerPoint – зло, он придает видимость смысла чему угодно. Офис другой, люди те же. Кофе здесь получше, столовая повкуснее. Дизайн забавен, но утилитарен. Сены обиты пробкой и войлоком, туалет имеет три кабинки: «М», «Ж» и «autodetect». Офис совсем новый – компания расширяется. Даже таджики, метущие двор, выглядят как-то интеллигентно.

Вечером последние рукопожатия с коллегами в аэропорту. Провожаю их на посадку. На этот раз не повезло мне – они вылетают вовремя, а я остаюсь ждать погоды. «Вниманию пассажиров компании «Полет»! Ваш рейс задерживается по неготовности воздушного судна…» Это как понимать? Приклеивают крыло скотчем или пилота добудиться не могут? К полуночи начинается посадка на оба задержанных рейса в Город В. Второй рейс летит стареньким «Саабом», а я – АН 24, как всегда. Везет мне на эту шарманку. Он так трогательно дрожит и машет крылышками на взлете… Летим.

Проснувшись, понимаю, что что-то не так. Прошло два часа, а мы все летим – хотя рейс длится час. В самолете тишина, измученные задержкой рейса пассажиры дремлют. Ловлю за круглую коленку стюардессу: «Барышня, мы, собственно, куда собрались? Террористы захватили самолет и угнали его в Урюпинск?» Выясняется, что мы летим не куда, а где. Город В., собственно, рядом – каких- то семь тысяч метров вниз. Но там туман и обледенение полосы. Рейс на «Саабе» успел сесть в Липецке, но нам уже нельзя – метеоусловия кончились. Час кружим, потом разворачиваемся и летим в Домодедово. Покатались. Надо было видеть лицо соседа, который проспал весь полет и проснулся снова в Москве…

Компания «Полет» — аэромонополист Города В., — в Домодедово котируется четверым сортом. Нас привезли и выкинули в холле, под тем же плакатом «Вам здесь рады!». Увы, это оказалось неправдой – рады нам не были. Нас никто не встретил и не сказал, что делать дальше – билетов уже нет, только посадочные талоны, багаж в самолете, три часа ночи. Вызвонили представителя аэрокомпании – сам выйти к своим пассажирам он не снизошел. Тот заявил, что очень сожалеет, но помочь ничем не может – когда полетит самолет неизвестно, гостиницу авиакомпаниям четвертого сорта не выделяют, кормить нас нет фондов. Да, кстати – «вы можете отказаться от полета, но деньги вернут только тем, кто покупал их непосредственно в кассе нашей компании», все с электронными билетами – в пролете. У меня, разумеется, электронный. Смотрим в интернете – только какие-то мутные проходящие поезда в 6 и 8 утра. Кто-то, матерясь, покидает аэропорт, я решаю ждать вылета.

В кафе аэропорта две чашки зеленого чая обходятся в 370 рублей. Перехожу на виски – за те же деньги больший эффект. Во всех кафе Домодедово крепкий алкоголь теперь вне закона, но в магазинчиках по- прежнему присутствует. В 6.30 на табло появляется сообщение, что информация о вылете нашего рейса будет в 7.30. В 7.30 цифры меняются на 9.10 – и это не время вылета, а время, когда о вылете, может быть, станет что-то известно. Авиакомпания после нескольких навязчивых звонков про нас вспоминает и решается покормить, для чего щедро отпускает по 300 виртуальных рублей на рыло. Цены в Домодедово см. выше. Ресторан находится вне «чистой зоны», поэтому досмотр на обратном пути приходится проходить снова. Право же, тоненький кусочек пиццы того не стоил – а больше на 300 рублей в Домодедово не наешься. На досмотре у меня пытаются изъять недопитую фляжечку виски, хотя я честно купил его за бешеные деньги в чистой зоне. Я ругаюсь и прошу не лишать последней радости. Входят в положение – хотя я был готов в крайнем случае прикончить вискарь тут же, чтобы не достался врагу.

В 9.40 тихо, без объявления по трансляции, в дальнем углу аэропорта, начинается посадка на вторую попытку вылета. Но пассажиры рейса бдительны, держатся кучно, и попытка сбежать у аэрокомпании не проходит. АН 24 машет крылышками, трясется, но летит. Ни единого бодрствующего пассажира в салоне. Садимся. Здравствуй, Город В.

Таксист ломит 700 рублей, но мне уже пофиг. Я дома. В России.