…большой кусок текста, встречается обсценнная, но совершенно необходимая тут лексика…

…Во времена более разные, нежели хорошие, я, будучи невостребован социумом по основной специальности, имел на базе своего гаража автосервис. Сервис был маленький, но лихой и придурковатый, имевший больше оптимизма и веры в свои силы, чем материальной базы и опыта. Обреталось там кроме меня когда один, а когда и пара механиков, каждый из которых был настолько Личностью, что достоин полноценного романа в матерных стихах под барабанный бой. Работать с такими яркими персонажами почти невозможно, но зато они не дают скатиться в рутину, превращая рабочий процесс в ежедневный подвиг преодоления. Одним из них был дивный персонаж, которого мы назовем… Да черт с ним, так и назовем – Нефф. Тем более, что, собственно, так его и звали. (Все равно вероятность того, что он когда-нибудь прочтет эту книгу близка к кельвиновскому абсолютному нулю). Именно так, Нефф — с двумя «фф», как fuck off.

Обаятельнейший блондин в растрепанных растаманских дрэдах – и с корявыми умелыми руками слесаря. Как этого простого белорусского парня, сельского жителя и водилу, занесло уже в зрелом возрасте на неформальную сторону бытия – бог весть, но это определённо не пошло ему на пользу. Бывший дальнобощик сверхмалого калибра – возивший по всей стране грузы на адском микроавтобусе «Ереваз», что само по себе достойно прижизненного вознесения в шоферскую Вальгаллу — он пропал, поглощенный сверкающим вихрем тусовочной жизни. Нудистские пляжи, концерты, пьянки, вписки, музыка, доступные женщины и легкие наркотики… Этот вихрь выкинул его в мою жизнь сорокалетним веселым бомжиком, без денег и паспорта, но с запойным алкоголизмом, барабаном типа «джамбей», исполнительным листом на алименты за двух детей в Белоруссии и фантастическим, просто невообразимым распиздяйством. От алиментов он бегал, на барабане играл, остальное принимал стоически.

Будучи трезв, он был неотразимо, солнечно обаятелен, позитивен и стремителен (что практически сразу привело к появлению на свет еще трех детей, уже в России), виртуозно обращался со сваркой, и довольно ловко крутил гайки, если показать, какие именно и проследить, чтобы открутил именно эти. Будучи же пьян, становился дурковат и неуправляем, а главное — не умел останавливаться на достигнутом. Это был мой первый на ту пору опыт плотного общения с настоящими алкоголиками, и именно из него я вывел весьма пригодившееся мне потом заключение: «Что бы и как бы убедительно не обещал тебе алкоголик, первая же капля водки делает все договоренности ничтожными». Исключений из этого правила нет. Это может показаться смешным, но для меня тогда «пообещать и не сделать» было концепцией столь же странной, как, например, гомосексуализм. Ну, то есть, я знал, что есть люди, которые так делают, но не мог понять как им это удается, а главное – зачем. Ну как можно не сделать, ты же пообещал! В голове не укладывалось. Потом привык, конечно. Ну что же, мне еще повезло – женщинам для этого вывода обычно требуется лет десять брака, дети, побои, милиция, развод и скалка, а я обошелся репутационными потерями сервиса, пропоем инструмента, разбитой машиной, ну и еще всякой ерундой по мелочи. Много раз я порывался начистить Неффу рыло, но, когда он был пьян, это было бессмысленно, когда похмелен – жалко, а трезвый он так искренне сожалел о том, что наделал спьяну и так горячо обещал исправить содеянное, что рука уже не поднималась. Обещанного он, разумеется, не исполнил ни разу.

В общем, еще один человек из категории «с нами стыдно, но весело», которых в моей жизни встречалось предостаточно. Отчего-то Мироздание постоянно сталкивает меня с ними на жизненном пути, видимо пытаясь донести до меня, тупого, какой-то важный урок. Судя по регулярности повторений, я делаю из него не те выводы…

Впрочем, не будем увлекаться моралями. Занятия практическим рукоблудием в гаражах, в отличие от множества других способов применения ручного труда, немонотонны. Они отнюдь не ведут к отупению и душевной усталости, наоборот, способствуют работе мысли, а главное – разговорам на отвлеченные темы. Пожалуй в этом главная функция напарника – поддерживать разговор. Нет, конечно поворочать хвостовик коробки, когда ты насаживаешь ее первичным валом в маховик, а колоколом на шпильки, тоже дорогого стоит, но умение поддержать на должном уровне беседу – бесценно. За это Неффу многое можно было простить, и до поры – прощалось. Я могу работать один и молча, но как много замечательных баек тогда погибает во мне не родившись! А высказав ее напарнику, иногда нет-нет да запомню и запишу потом. Вот, например:

Когда-то давно люди делали Вещи. Некоторые из них посвящали этому жизнь, это становилось их Делом, и они зарабатывали этим Деньги. Но на первом месте были Вещи — люди гордились своими Вещами, старались делать их лучше, и рассказывали друг другу: «Смотри, какую Вещь я сделал!». Люди чувствовали себя Творцами, создавая что-то из ничего, и видели, что выходит хорошо. И Вещи тогда были красивыми, крепкими, удобными, и служили долго. Некоторые и посейчас служат.

Потом люди стали делать Дела. Вещи отошли на второй план, главным стало Дело. В рамках Дела можно было делать хорошие Вещи, так-себе-Вещи, или даже совсем не Вещи, лишь бы Дело росло и процветало. И самые огромные, матерые, мощные Дела выросли именно в ту пору. Люди уже чувствовали себя не столько Творцами, сколько Управляющими Делом, но это было их Дело и они им гордились. Вещи в эту пору стали уже не так хороши — они стали придатками к Делам, все еще качественными, но одинаковыми и скучными.

А потом люди стали делать Деньги. Дело отошло на второй план, а Вещи в суете и вовсе забылись. Ведь для того, чтобы делать Деньги, Вещи совершенно не нужны — Деньги делают из денег. Гордые и важные Дела превратились в скучные механизмы делания Денег из денег через деньги, и стало уже неважно, кто создал это Дело, зачем и с какой целью. Деньги сами себе цель, средство и результат, и делать их легче чем Дело, не говоря уже о Вещах. Поэтому постепенно в мире становилось все меньше Вещей и все больше пластикового одноразового говна, ни годного ни на что, кроме того, как быть выброшенным в помойку. Поэтому вскоре в мире стало очень-очень много помоек, очень-очень мало Дел, а Вещей почти совсем не осталось. Зато стало очень-очень много Денег, и те, кто их делает, очень этому радовались, но, правда, уже не чувствовали себя ни Творцами, ни Управляющими, да и не гордились особо — чем тут гордится, это ведь всего лишь Деньги…

Правда, вскоре оказалось, что без вещей жить не очень удобно. Одноразовое пластиковое говно может заменить некоторые Вещи, но ненадолго и не все. Некоторое время казалось, что все хорошо — ведь Вещи сделанные давно, в те времена, когда люди делали именно их, служили очень долго. Но, когда они все-таки начали ломаться, то вдруг оказалось, что за Деньги можно купить только одноразовое пластиковое говно, потому что делать Вещи некому — все делают Деньги. Те, кто умел делать Вещи все уже умерли от старости, их дети, умевшие делать Дело уже на пенсии, а их внуки уже умеют делать только Деньги…

— Это ты, конечно, классную телегу прогнал, дружище – говорит мне Нефф, подавая снизу из ямы тяжеленную стойку макферсона в сборе, которую я вверху ловлю за шток, чтобы наживить гайки на шпильки опоры, — это ты сегодня прав, как никогда. Но есть, блядь, нюанс одни…

— Какой, — соплю я, проворачивая опору кончиками пальцев и так и этак (она только в одном положении шпильками правильно входит), — какой, блядь, нюанс?

— Хоп, вошла! Затягивай!

Я закручиваю гайки трещоткой, Нефф вылезает из ямы, садится на чурбак, служащий дополнительной подпоркой к домкрату, и закуривает.

— Это ты, друже, хорошо про деньги. Только один хер, ничего не изменится никогда, потому что Вавилон. Вавилон ебаный кругом. Везде Вавилон, куда ни ткни, а главное – в голове у всех Вавилон. Все только и думают, как бы чего купить, кому бы чего продать, да как бы кого наебать… — и, сделав паузу по Станиславскому — …один я, бедный, думаю, на что бы мне выпить! — и смотрит на меня, гад, да жалобно так, как обосравшийся котик.

— Хрен тебе, а не выпить, — сурово отвечаю я, — пока подвеску не соберем, никаких выпить. А то будет как в прошлый раз!

— А что было в прошлый раз? – и глаза такие голубые-голубые, честные, как у младенца, как будто и не он нажрался тогда в какашку и в яме уснул. Клиент приехал машину забирать, а у него ступичная гайка не затянута. Хорошо, я с ним приехал, заметил сразу… А если б на трассе на ходу подвеска распряглась?

— В прошлый раз я за тебя, мудака, отдувался, а и не дал клиенту тебе пиздюлей вломить. А зря, наверное — ты все равно б не вспомнил, а человеку приятно…

— Вот! – нимало не смущаясь ответил Нефф, — Это тоже Вавилон! И в твоей голове! Клиент тебе дороже друга! Товарно-денежные отношения – это тупик!

Я молча, но внушительно показываю ему монтировку.

— Кругом Вавилон и выхода из него нет – резюмирует он, вздыхая. Признайся, ты тоже не знаешь, как спасти человечество от этого блядства. Так почему бы нам не сходить в тогда в ларек? А подвеску с утра соберем…

— Ты с утра насобираешь, ага. Ты по утрам тот еще сборщик… И, разумеется, я знаю, как спасти человечество. Иди вниз шаровую запрягай, а я рейку поставлю и расскажу тебе верный рецепт…

…/кусок текста…

Да, еще раз напоминаю, что книга художественное, и всякое сходство Неффа с самим собой совершенно случайно. Вот он, засранец: