На финише нас встретил настоящий песчаный самум. Ветер взвыл, шарахнул в борт лендкрузера так, что чуть не опрокинул тяжёлую машину, песок заскрёб по кузову. Немного подождать, и отполирует до металла, хоть заново крась. Видимость упала почти до нуля, я край капота вижу с трудом. Не знаю, каким чудом ориентируется в этой бурой мгле Аннушка, но я руководствуюсь её направляющим перстом, которым она указывает, куда рулить. Скорость километров двадцать в час, стараюсь не воткнуться в ограждение, которое периодически наползает тёмной низкой тенью слева. Когда расстанусь с Аннушкой, буду ориентироваться по нему. Мне предстоит вернуться к той точке, через которую я в этот мир вошёл. Кажется, что сто лет прошло, а ведь совсем недавно это было. Точка входа далеко, но если машина выдержит, то доберусь. А если нет… Я окажусь в той же позиции, что в начале пути, только плюс песчаная буря и минус Аннушка. Так что лучше бы «кукурузеру» не ломаться.
Сарай я бы без Аннушки точно проехал, но она уверенно указала пальцем влево, и действительно, вот он, голубчик. Пока открыли ворота и загнали внутрь вторую машину, наелись песка так, что дальше некуда, — и это несмотря на предусмотрительно захваченные с собой очки-консервы и респираторы. Содержание кремния в организме стремительно повысилось, мелкий песок лезет в каждую щель, и когда мы закрыли ворота обратно, то все исплевались. Сарай тоже негерметичный, но внутри гораздо лучше, чем снаружи.
— Так, пока я бензин перелью, ты фильтры проверь, — велела Аннушка.
И действительно, в корпусе воздушного фильтра уже полведра песка. У «кукурузера» есть шнорхель, но в такую бурю от него толку никакого, вверху метёт так же, как внизу. Вытряхнул, выколотил фильтр, собрал обратно. Придётся где-то останавливаться по пути, чистить, иначе забьёт, и всё — либо в мотор прососёт, либо просто заглохнет. Посреди бури уже не вытряхнешь, трындец мне тогда.
Аннушка заткнула пробоины в баке заготовленными заранее чопиками, быстро перелила туда бензин из канистр.
— Уверен, что справишься, солдат? — спросила она. — Буря жуткая. Если собьёшься с пути или врежешься во что-то, я тебе не завидую.
— А тебе не всё равно разве?
— Ну, не так чтобы совсем, — призналась она. — Влюблённость в меня я категорически не приветствую, но и не совсем посторонний человек. Точно не хочешь, чтобы я с тобой мотнулась?
— Нет, — сказал я с большим сожалением, но решительно. — Во-первых, ты не знаешь, куда мне надо, а я не смогу объяснить, то есть всё равно придётся тащиться через бурю к кросс-локусу. А во-вторых, просто нельзя. Я должен вернуться один.
— Почему?
— Так сложилось.
— Что-то мутишь, солдат. Ты мальчик большой, я тебе не мамаша, не хочешь, не говори.
Я хочу, честно. Очень хочу. Но не могу.
***
— Итак, ты Лёха, — сказала тогда рыжая, недовольно оглядываясь, — я Геманта, это Корианотия, но ты зови её просто Кори.
— А что… кто она такая?
— Мой эмоциональный симбионт, неважно.
— А ты кто такая? — похоже, что смерть спутника девушку не расстроила и не шокировала. Ну, или у неё очень крепкие нервы. Лично меня до сих пор слегка потряхивает, уж больно неожиданно это произошло.
— Это не имеет значения.
— А что имеет?
— То, — сказала она, пристально глядя мне в глаза, — что ты обязан доставить нас туда, куда сказано.
— Обязан, — не стал спорить я. — Контракт есть контракт.
— Это не просто контракт, Лёха. Это дело всей твоей жизни. И ты её отдашь за нас, если потребуется. Ясно?
— Э… ясно, — сказал я, ощущая, что примерно так всё и есть. Чёрт его знает, почему, но это очень, очень важно. Важнее всего, что было со мной до того.
— А теперь пошли, — махнула рукой рыжая, — тут нет ничего интересного.
В старом заброшенном гараже действительно интересного ноль, но и за его воротами тоже ничего не нашлось. Пустая и совершенно девственная местность. Кто и зачем выстроил гараж посреди ничего — загадка. Дорога к нему если и была, давно исчезла под слоем земли, травы и кустарника.
— Нам нужна машина! — сказала рыжая. — У Кори ножки коротенькие.
Я не самый опытный сталкер, но даже мне очевидно, что это очень давний постап, в котором не сыскать машины, годной на что-то, кроме как демонстрировать тщетность трудов человеческих. Я объяснил это, как мог доходчиво. Рыжая осталась недовольна, но спорить не стала. Сориентировавшись по внутреннему компасу, повёл их в сторону ощущаемого где-то кросс-локуса. От того, что за спиной, даже фона не осталось. Я слышал, что такое бывает, но не очень-то верил, а вот поди ж ты. Был — и нету. Это значит, что обратный путь нам заказан, будем идти вперёд. Куда? Куда сможем. Куда приведёт следующий кросс-локус. И следующий. И так далее. Пока я не наткнусь на что-то знакомое и не смогу привязаться к известным мне маршрутам. Или пока мы не наткнёмся на кого-то, кто ориентируется лучше меня. Или пока у нас не кончатся силы, еда и везение.
В одном рыжая оказалась права, ходок из её мелкой женщины совершенно никакой. Да и обувь неподходящая — тряпочные туфельки на мягкой подошве, типа балеток. Очень скоро она захромала, закапризничала и села на землю, надув губки. До сих пор не слышал от неё ни слова.
— Она говорящая вообще? — спросил я у рыжей.
— Она разумная, говорящая, и вообще человек, — обиделась девушка. — Поумнее многих. Просто с некоторым перекосом в… эмоциональную составляющую. Она редко говорит, потому что я её понимаю и так, а с остальными ей говорить не о чем.
— Тогда ты, может быть, как-то объяснишь ей, что тут она ничего не высидит?
— Она устала. Она не может идти. Она никогда не была так долго вне дома. Она в стрессе и очень расстроена.
— Сочувствую, но ничем не могу помочь…
Оказалось, что могу. Дальше Кори ехала на моих плечах. Поверх рюкзака. Второй я перевесил на грудь, рыжая шла налегке. Почему-то ситуация не вызывала у меня протеста. У меня, но не у моей культи. Когда к вечеру мы дошли до следующего кросс-локуса, я практически превратился в недвижимость.
— Почему тебе так больно? — удивилась рыжая, когда я сполз по стене.
— Нога.
— Что с ней?
— Её нет, — я показал протез.
— Нам нужна машина! Кори не может идти сама, а ты больше не можешь нести её!
— Может быть, в следующем мире нам повезёт…
***
Не повезло. Нет, мир сам по себе оказался очень даже симпатичный — зелёный такой, тёплый, приветливый. Живой. То, что он живой я понял сразу — мы оказались не в гараже, а в сарае. Рядом с телегой. Из дощатого загона на нас с удивлением пялились лошади. Я напрягся, ожидая крестьян с вилами и дрекольем, однако Геманта прекрасно поладила с аборигенами, которые ей мало не в ножки кланялись. Нас накормили, напоили и спать уложили, ногу мне обмазали вонючей, но вполне эффективной мазью и вообще были сама любезность. Мы провели у них три дня, пока культя не зажила окончательно, а потом нас на телеге отвезли к следующему кросс-локусу. На телеге — потому что никаких машин тут отродясь не бывало. Во всяком случае, аборигены даже не поняли, о чём мы спрашиваем — идея повозки, передвигающейся без лошадей, вызвала у них подозрения в чёрном колдовстве, и я быстренько свернул разговор. Увы, лошадь через кросс-локус не просунешь, она, в отличие от людей, не дура.
— Сходи сам, посмотри, мы тебя тут подождём, — сказала Геманта, даже не думая слезать с застеленного ковром сена.
За воротами очередного сарая тоже сарай, но бетонный. Дверь приржавела так, что еле вышиб. Пейзаж за ней не обещает не то что машин, но даже и телег. Тут кто-то хорошо порезвился, удивительно, что сарай уцелел. Может быть, в неких бункерах и остались какие-нибудь броневики, но я бы не хотел тут задерживаться на время, достаточное для поиска всего этого. По всяком случае без радиометра и костюма химзащиты. Мало ли, чем они тут развлекались, раз вокруг практически лунный пейзаж?
Вернулся, сообщил эту новость рыжей. Она размышляла недолго:
— Тогда ты пойдёшь дальше один. Будешь идти, пока не найдёшь машину, потом вернёшься за нами.
— А как же вы тут?
— Не переживай, — улыбнулась Геманта, — эти добрые люди готовы нас кормить сколько угодно.
Крестьяне радостно закивали, кланяясь. Почему-то рыжая вызывает у них почти мистические чувства. Пока я лечил ногу, для нас освободили лучший дом в посёлке, каждый день приносили лучшие продукты, а дети пели и плясали под окнами, чтобы ей не было скучно. Да, скорее всего она тут не пропадёт. Кормить её будут на убой, а для общения ей, похоже, достаточно мелкой барышни, с которой они неразлучны, хотя вслух не обменялись и словом.
— Вот, — сказала она, поколебавшись, — возьми.
Геманта сняла с шеи мешочек, вытряхнула на ладонь два чёрных каменных многогранника. Похоже на игровые кости, которые используются в настолках. Девушка протянула мне одну, я взял, поразившись тому, какая она внезапно тяжёлая и странная на ощупь. Не тёплая и не холодная, не скользкая и не шершавая — никакая. Тактильное ощущение, пожалуй, неприятное.
— Убери и никому не показывай, — велела она. — Это парный артефакт. Если собьёшься с пути, одна половинка притянет к себе другую и поможет тебе нас найти. А ещё он притягивает удачу, она тебе явно пригодится. И в азартных играх помогает, но я надеюсь, что ты не будешь отвлекаться от поиска машины, чтобы заскочить в какое-нибудь казино. И смотри, чтоб не поймали, в некоторых местах это считается шулерством.
— Спасибо, — сказал я.
— Не за что. Вернёшь потом.
— Верну, — послушно согласился я.
— Теперь ещё один момент. Я тебя сейчас поцелую.
— Серьёзно?
— Что серьёзного может быть в поцелуях? Но это поможет тебе быть… немного более… убедительным. Коммуникации — не твоя сильная сторона.
— Это так, — признал я. — Но причём тут поцелуи?
— Не спрашивай. Делай, как я говорю.
Я не стал спрашивать и сделал. Губы у неё оказались очень мягкие и тёплые, но заметно, что опыта немного.
— Теперь люди будут склонны тебе больше доверять и вообще будут относиться лучше, чем ты заслуживаешь. Не благодари, эффект временный.
— Не буду благодарить, — согласился я.
— Слушай внимательно. Ты пойдёшь искать машину. Если понадобится, ты можешь отклоняться от прямого маршрута. Если понадобится, ты можешь задержаться на срок, необходимый для решения дорожных проблем. Однако ты всегда будешь помнить, что твоя основная задача — доставить нас, ты будешь делать всё, что потребуется для решения этой задачи. Ты никому ничего про нас не расскажешь и никого к нам не приведёшь.
Я кивнул, мне было понятно, очевидно и непререкаемо. Пойду, найду, вернусь. Что бы ни случилось. Никаких сомнений.
Геманта посмотрела мне в глаза долгим пристальным взглядом, кивнула удовлетворённо.
— Всё, теперь можешь идти, Лёха.
И я пошёл.
***
— У тебя случайно нет ненужного чулка? — спросил я у тыльной части Аннушки, торчащей из моторного отсека «Чёрта».
— Я что, похожа на женщину, которая носит чулки? — ответила она, не оборачиваясь.
— Ты похожа на женщину, которая носит в кармане изоленту. А вдруг?
— На шнорхель хочешь натянуть? — догадалась она. — Это дело. Но как только почувствуешь, что тяга падает, сразу вылезай и вытряхивай, иначе воздуха не хватит, смесь переобогатится, будет догорать в коллекторе…
— Так у тебя, значит, есть чулки?
— Не чулки, но… Эх, не жила красиво и начинать не стоит.
Наверное, не часто встретишь машину, у которой на воздухозаборник натянуты кружевные трусы.
— Послушай, солдат, — сказала Аннушка, — не знаю, зачем я это делаю, но… Вот, возьми.
Она протянула мне матовый чёрный диск размером с покерную фишку. Посередине его углубление, делящее на две части, как таблетку.
— Если его сломать, то я об этом узнаю и, может быть, приеду. Если буду не слишком далеко. Если буду не слишком занята. Если буду в настроении и всё такое. Не делай этого просто потому, что тебе захотелось потрахаться, штука редкая и дорогая. Особенно, если рядом нет ванны с пеной.
— Это ничего не значит, понимаю, — вздохнул я, убирая диск в карман.
— Это значит, что я делаю глупость и сама не понимаю почему. Обычно я не вручаю древние артефакты одноногим бродягам, с которыми знакома неделю. Чувствую себя полной дурой.
— Спасибо. Постараюсь вернуть его тебе. Причём целым.
— К чёрту, проваливай. Мне пора. Выкатывай свой тарантас, мне надо выехать…
Я залез в лендкрузер и сдал задом, открывая ворота задним бампером. Как только я освободил проезд, в сарае басовито взревел мощный двигатель, мимо меня метнулась, взвизгнув резиной, чёрная молния и исчезла в буром мареве песчаной бури. Мотор почти сразу замолк — Аннушка поспешила уйти на Дорогу, пока фильтры не забило песком. Мне внезапно стало очень грустно и одиноко.
Вскоре я приспособился ехать вдоль ограждения дороги, так, чтобы видеть его тёмный силуэт в левое окно. Это позволяет хоть как-то ориентироваться, когда дальше капота ничего не разглядеть. К счастью, мне нужно только не съехать с шоссе, и оно приведёт меня туда, куда мне надо. К несчастью, трусы на шнорхеле помогают слабо, поэтому сворачивать иногда приходится. Кружевная ткань задерживает только крупный песок, но мелкая кремниевая пыль все равно забивает воздушный фильтр. Мотор перестаёт тянуть, приходится искать место, где можно почистить. Заезжаю в те же места, в которые заходил пешком, пытаясь найти их по памяти. По большей части успешно — если в ограждении разрыв, то это почти наверняка придорожная станция с сервисом и магазинчиком. Местные, по счастью, натыкали их на каждом десятке километров.
Я одет в плотный комбинезон с рукавами и капюшоном на завязках, перчатки и защитные очки. На лице респиратор. Мы понимали, куда едем, и неплохо подготовились, у Аннушки дома чего только нет. Но каждый раз, вылезая из машины, чтобы открыть очередные ворота, я чувствую себя набитым песком манекеном. В салоне лендкрузера уже барханы, под капотом тоже, чистить фильтры приходится с удвоенной осторожностью, чтобы не натрясти во впускной коллектор.
В общем, двигаюсь медленно, так что за один условный день доехать не получилось. Остановился в том же мегамолле, где мы ночевали с Аннушкой. Это факт придал унылому интерьеру некоторый флёр ностальгической грусти. Вот и поддон, на котором я поливал её из леечки, эх… Угораздило же меня не ко времени влюбиться. Не пацан ведь, к тридцатнику подхожу, женат был, воевал, всё такое — а поди ж ты. Любовь зла. Надеюсь, мы с Аннушкой ещё встретимся — как честный человек, я должен вернуть ей взятый артефакт. Я пощупал диск в нагрудном кармане — чего только не попадается в Мультиверсуме. В каталоге сталкеров таких не было, но, надо полагать, ценная штуковина. Нечто вроде лампы с джинном, только одноразовой и вместо мужика в чалме появляется Аннушка. Правда, подозреваю, что три желания она не исполнит, но мне бы и одного хватило. Ну, ладно, парочки.
Машина завелась с трудом. Пришлось лезть под капот, чтобы раскачать привод дроссельной заслонки — её ось подклинило мелкой пылью. Тревожный признак — если машина сдохнет, то все мои труды пойдут прахом. Я обещал вернуться с машиной, а значит, должен вернуться с ней. Впрочем, без машины я и отсюда-то не выберусь. Интересно, если засесть в этом молле, хватит мне еды до конца сезона бурь? Праздный вопрос, я не могу себе позволить загорать тут так долго. Меня ждут, и время на исходе, в голове уже прямо таймер тикает. И то сказать, загулялся я что-то, Геманта не одобрит.
К вечеру почти доехал, но потом начались проблемы — эстакада, под которой проходит шоссе, рухнула, перегородив его наглухо. Похоже, это результат нашей взрывоопасной деятельности в подземке — камуфлетный взрыв паров горючей химии в объёме огромной станции создал неплохой толчок, которого не постыдилось бы и землетрясение. Пришлось сдать назад и искать объезд, причём делать это буквально на ощупь, периодически вылезая из машины и проверяя дорогу ногами… ногой. Чертовски утомительно и небезопасно — один раз я еле нашёл машину, от которой отошёл всего-то метров на тридцать. Пришлось снова вставать на ночлег, хотя рассчитывал к концу дня этот негостеприимный срез уже покинуть.
Выбирать не приходится, так что заехал в первое же помещение с закрывающимися воротами, которое нащупал в песчаном вихре. Оказалось какой-то полуподземный не то гараж, не то погрузочный терминал. Здесь, видимо, переваливали грузы с железки на грузовики — на это намекают рельсовые пути и кран-балки над ними. Но для меня главное, что песок сюда не задувает, ворота расположены с подветренной стороны и закрываются плотно. Местные тоже не дураки были, знали свой климат. Внутри помещения ещё одни стальные ворота, они, судя по направлению рельс, отделяют подземку. Их перекосило и выгнуло внутрь, не иначе воздушной волной от всё того же взрыва. Неплохо мы с Аннушкой врезали по здешней инфраструктуре, хорошо, что не осталось тех, кто мог бы выкатить нам счёт за убытки.
Ничего полезного или интересного тут нет — рельсы для вагонов, подъездные пути для грузовиков, но ни тех, ни тех. Большое, пустое, тёмное помещение. Я поднял капот, подвесил переноску, вычистил песок отовсюду, где смог. Надеюсь, этого хватит. Кросс-локус совсем недалеко, я его чувствую, это помогает мне не заблудиться и не потерять направление. Осталось только найти не заваленный обломками проезд. О том, что мне предстоит преодолеть весь этот путь обратно после того, как я подберу Геманту с Кори, я старался не думать. Буду решать проблемы по одной.
Откинул спинку сиденья, кое-как устроился спать. Неудобно, конечно, но я так вымотался, что заснул почти сразу. Разбудила меня чуйка. Внутренние тревожные датчики подали сигнал: «Опасно!», но не уточнили, что именно. Я поднял сиденье, сел, приопустил стекло. За воротами завывает ветер и свистит песок, но эти звуки уже привычные. А вот тихий скрежет металла — это что-то новенькое, особенно учитывая, что доносится он со стороны других ворот, тех, что в подземку. Осознав этот факт, я моментально проснулся. Тварей, которые там водятся, я до сих пор прекрасно помню. Похоже, взрыв уничтожил их популяцию не целиком.
Железные створки заскрипели сильнее. Судя по звуку, кто-то пытался их раздвинуть, чтобы стать ближе ко мне. Я это желание никак не приветствую. Включил винтовку, приник к её прицелу — видно плохо, щель между створками узкая, приближаться, чтобы разглядеть, я не стану. Но какое-то движение с той стороны есть. Не буду дожидаться результатов — ворота повреждены взрывом, могут и не устоять. Значит, мне пора. А что снаружи ночь — да пофиг, там и днём ни черта не видно.
Всё-таки время суток имеет значение — ночью ветер сильнее. Машину раскачивает, как корабль в шторм, свет фар даёт гало из песка по курсу, я ползу на первой передаче со скоростью хромого пешехода. Преимущество только в том, что песок бьёт мне в стекла, а не в лицо. Ориентиров нет, я держусь направления, которое указывает внутренний компас — кросс-локус где-то впереди. Когда машина получает внезапный удар в корму, до него остаётся, по ощущениям, совсем недалеко. Внедорожник прыгает вперёд, я чудом успеваю повернуть руль и не врезаться в ограждение, задняя дверь с хрустом вминается в багажник, осыпается стекло, внутрь летит песок.
Я не вижу, кто в меня врезался, но догадаться нетрудно. Скорее всего, очаровательные чёрные зубастики всё-таки одолели повреждённые ворота и решили выразить мне своё неудовольствие лично. Им-то, поди, погода не мешает. Интересно, они в курсе, кто им устроил локальный геноцид в подземке? Вряд ли. Скорее всего, просто проголодались.
Я плюнул на осторожность и нажал на газ. Мчаться на машине в песчаную бурю по дороге, которую не видишь, руководствуясь только смутным чувством направления — очень глупо и опасно. Но ждать, пока тебя скушают неведомые твари, ничуть не умнее. Тут всё упирается в «повезёт — не повезёт», так что буду надеяться на волшебный кубик Геманты. Она говорила, что он повышает удачу не только в азартных играх. Не знаю, как такое возможно, но тот белобрысый коллекционер вроде бы подтверждал, что работает.
Ещё один удар сзади, корму кинуло влево, что-то с хрустом отлетело. Надеюсь, ничего важного. Я выправил курс и снова ускорился.
***
Не знаю, как фиговина размером с крупный орех может влиять на траекторию автомобиля весом в две тонны, но это работает. Когда перед капотом нарисовалось препятствие и я вмазал по тормозам, машина распахнула бампером ворота и вкатилась внутрь нужного гаража. Ворота плавно закрылись на пружинных доводчиках — насколько я понимаю, открывание бампером их штатная опция. Чтобы водитель мог заехать, не нажравшись песка. Местные отнюдь не были идиотами, просто очень хотели убить друг друга. И убили. Ну, песок им пухом, а мне пора. Не хочу проверять, откроет ли ворота своей башкой зубастик. Я сосредоточился, напрягся и направил бедолагу-«кукурузера» в стену.
Досталось машине изрядно — песок из салона я выгребал пару часов. За разбитым задним стеклом в багажнике намело бархан, все вещи пришлось вынимать и перетряхивать, и всё равно и одежда, и еда немножко с песочком. Машина лишилась заднего бампера, задняя дверь больше не закрывается — пришлось привязать верёвочкой. Но это мелочи. Остаток дня я разбирал, протирал и смазывал всё, что мог, под капотом. Подвёл итог — ничего критичного не пострадало. Надёжная тачка. Или я везучий. Или кубик действует.
Этот срез пуст и мёртв, но сейчас я рад — он безопасен. Хочется отдохнуть, вымотался я так, что в глазах темнеет и последняя нога подкашивается, но внутри бьётся какая-то непонятная тревога, не дающая мне расслабиться. Ладно, доберусь до Геманты, там поем и посплю. Туземцы лояльны к путешественникам, и главная опасность среза — растолстеть на их сметане.
***
— Ведьма! Ведьма! Смерть ей! — скандируют окружившие дом пейзане.
В их руках колья, вилы, топоры и факелы, глаза полны разрушительного энтузиазма. От штурма их удерживают только хозяева недвижимости, умоляющие не сжигать строение.
— Выходи, ведьма! — грозно заявляет некто, по виду похожий на служителя культа. Его отличает от остальных причудливое, обильно украшенное одеяние типа мантии и некий символический жезл в руках. Вряд ли кто-то стал бы так наряжаться от нечего делать, скорее всего, это шаман при исполнении.
— Именем Искупителя, выходи!
Ну, точно, духовнообязанный званием не ниже прапорщика.
Лично я не религиозен. Кто скажет: «В окопах атеистов нет», — соврёт. В окопах всё есть. Так что пиетета к духовному лицу у меня нет, а в кустах я сижу из соображений рекогносцировки. Винтовка наготове, но расстреливать мирняк — дело дурное. Пока они не перешли к действиям, по крайней мере. Хорошо бы как-то миром и решить, тем более что мы собирались отсюда сваливать. Не нравится им ведьма, увезу её, и дело с концом. Осталось придумать, как. Может быть, машина, выехавшая из кустов, сама по себе обратит их в бегство? Почему бы и нет — автомобилей тут не видели, вполне могут испугаться.
Всё-таки решения, принятые с устатку, редко бывают удачными. Когда я направил рычащий мотором и кричащий клаксоном лендкрузер на толпу, чуйка завопила: «Куда ты, дурак!» Но было поздно — лобовик пробил арбалетный болт. Тяжёлая острая железяка прошила триплекс и ударила меня в грудь.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: