Глава 29. Интриги первого ранга

A * A * A *

Заседание «беглых корректоров» быстро превратилось в митинг, на котором все друг друга перекрикивали, одёргивали, перебивали, спорили и чуть не дрались. При этом они обращались именно к Аннушке. Словно воспитательница в детсадовскую группу зашла, и детишки кинулись друг на друга ябедничать. Друг на друга — и на Конгрегацию.

Организация, публичной целью которой было спасение Мультиверсума через прекращение коллапсов, на деле оказалась — вот сюрприз! — совсем не такой белой и пушистой. Меня удивило вовсе не это, а то, что собравшиеся этим так шокированы. Как будто никогда не имели дел с НКО и прочими «системными общественниками». Да там всегда треть жуликов, четверть бездельников, пятая часть карьеристов, а рулят этим такие упыри, что не дай бог. И то, что остальные — искренние энтузиасты, этого никак не отменяет.

Публичная часть деятельности Конгрегации известна всем… То есть, разумеется, всем тем, кто вообще в курсе этих дел. Я в это число не вхожу, как и почти всё остальное Человечество в большинстве срезов Мультиверсума. Но для тех, кто в теме, это выглядит примерно так:

1. Конгрегация находит мир, в котором начинается коллапс. Понятия не имею, как именно, это не была «вводная лекция для начинающих», а переспрашивать было как-то неловко.

2. Конгрегация сообщает об этом подходящему корректору. Как их выбирают и информируют, я тоже не понял, для всех, кроме меня, это и так очевидно.

3. Избранный корректор отправляется в погибающий мир, где находит будущего коллегу и уговаривает его свалить. Оглушить по башке поленом нельзя, важна добровольность.

4. Коллапс в этом мире прекращается, Школа корректоров обретает нового ученика.

5. Новичка обучают всяким корректорским штучкам (без понятия, каким именно, но быстро и жёстко) и отправляют за следующим синеглазым недорослем в очередной дохнущий мир.

Вся эта картина выглядит стройной и логичной, пока не начнёшь вдумываться в детали. Если бы всё работало по описанному, число корректоров должно было бы расти экспоненциально. Учитывая, что деятельность Конгрегации продолжается столетиями, она должна располагать гигантской синеглазой армией, прекращающей коллапсы по тысяче штук в день, работая с восьми до шести с перерывом на обед. Между тем, как я понял из обсуждения, реально корректоров никогда даже сотни не набиралось. Их то больше, то меньше, но с годами поголовье скорее сокращается, чем растёт. Из этого следует очевидный вывод — убыль приблизительно равна кадровому притоку, а то и превышает его. При этом количество спасённых срезов статистически ничтожно и в целом на ситуацию в обитаемом Мультиверсуме не влияет примерно никак, что идёт несколько в разрез с декларируемой ролью «всеобщих спасителей».

Текучка кадров среди корректоров составляет почти сто процентов. До зрелого возраста доживают единицы, остальные погибают молодыми. Я бы сказал, что это смахивает на махровую некомпетентность руководства и исходно ущербный принцип организации деятельности. Никакие «объективные трудности» такой статистики не оправдывают. На войне это называют «мясной штурм» — когда необученных мобилизованных кидают в атаку, лишь бы противник боеприпасы потратил. Но вот в чём штука — такая тактика обычно означает, что основная цель где-то в другом месте, и все эти люди лягут в землю ради отвлечения от неё.

Удивительно, но «беглые корректоры», в конце концов, тоже до этого додумались. «Удивительно» — потому что гениями, на мой взгляд, они, мягко говоря, не выглядят. В первую голову, большинство из них моложе двадцати, а то и вовсе мелочь лет по двенадцать-пятнадцать. Я сначала вообще офигел, решив, что детишек отправляют на задания, но оказалось, что всё не так плохо — просто те, кто постарше, свалили из Школы, прихватив своих подопечных, — там используется система наставничества, где младшие прикрепляются к старшим и сменяют их по мере, так сказать «естественной убыли». Даже при белобрысой Джен ошивается какой-то неухоженный лупоглазый маломерок.

— Формально он закреплён за Лиарной, — смущённо пояснила она Аннушке, — это был её коллапс. Но он глухонемой, она пока не восстановилась полностью… В общем, присматриваю за ними.

Мятеж, с которым мы сейчас имеем дело, вызван, однако, не низкой эффективностью организации и не высокой смертностью персонала. К этому все привыкли и считали нормой, не особо задумываясь. Возмущение вызвало другое — до младшего звена внезапно дошли кое-какие секретики топ-менеджмента.

— Так тебя всё-таки взяли в ареопаг, Кван? — удивилась Аннушка.

— Ну да, — ответил бородатый, потупившись, — Мелех был против, но не принять самого старого корректора… Люди бы не поняли. До управления меня не допускали, на совещания не звали — так, типа «свадебного генерала». Настоящий оперативник, не бюрократ в балахоне. Проявили, так сказать, демократичность.

Несмотря на то, что к топ-менеджменту Кван принадлежал чисто формально, как введённый в штабные кулуары «полевой» генерал, доступ к закрытым до этого документам и архивам он получил автоматически. Никому просто в голову не пришло, что этот «сапог» полезет их читать.

В основном интрига касалась избранной касты «корректоров первого ранга». Они получают задания непосредственно от ареопага, их не кидают на первый попавшийся коллапс, их отчётность доступна только секретариату, то есть менее чем десяти членам Конгрегации.

Лично я этому ничуть не удивился — в любой достаточно старой организации всегда заводится некая «негласная гвардия», решающая вопросы непубличного характера. Но рядовые корректоры, конечно, были возмущены. Особенно когда узнали об ещё одном отличии «перворанговых».

— Они не стерильны, представляешь? — сказал Кван.

— Стоп, — я впервые увидел Аннушку обалдевшей, — в каком смысле?

— В самом прямом, — кивнул тот. — Они могут иметь детей.

— Это же… Ну да, Калеб… Я думала, дело в той бабе… Это же невозможно на метафизическом уровне! Сам принцип…

— И откуда ты об этом узнала? — спросил Кван.

— В школе же… ах, ну да… — Аннушка замолкла и глубоко задумалась.

Вот тут я и узнал, что корректоры бесплодны. Все. Это считалось их природной особенностью, а редчайшие исключения — удивительным феноменом. Природной флюктуацией, крайне опасной, потому что их дети несут удвоенный риск для Мультиверсума, притягивая коллапсы, как магнит. Их называли «дисрупторами» и уничтожали. Кван же выяснил, что эта стерильность, во-первых, искусственная, во-вторых, обратимая. Способность к воспроизводству себя в потомстве у них блокировали сразу при попадании в школу — как именно, Кван не нашёл, такие документы не по его ведомству. Но тем, кто заслужил доверие ареопага, блокировку снимали.

— Но Калеб же… — потерянно развела руками Аннушка.

— Калеб был на особом счету. Он всегда был слегка придурком. Да ты же его знаешь, вы же вместе в Школе учились! Однако он так давно в делах Конгрегации, что надо было либо его ликвидировать, либо повязать накрепко. Но ликвидировать рука не поднялась, ты же помнишь, какой он… был.

— Да, редкостного обаяния мерзавец, — кивнула Аннушка. — Но зачем позволять иметь детей? Как же «дисрупционный фактор»? Они же притягивают коллапсы!

— Дело в том, что коллапсы-то им и нужны!

Количество коллапсов в известной части Мультиверсума стало сокращаться. Сначала Конгрегация объявила это своей заслугой, публично погордилась немного, но потом призадумалась. Эффективность корректоров не изменилась — дохли они ещё успешнее, чем спасали. Всем, кто хоть как-то разбирается в вопросе, стало ясно, что примерно четверть века назад сработал неизвестный космологический фактор.

— Тогда все как с ума посходили с этим «Искупителем», помнишь? — сказал Кван. — Может, это как-то связано…

— Ещё бы не помнить. Ты продолжай, продолжай…

Коллапсов становилось меньше, и надо бы радоваться, но почему-то в Конгрегации, наоборот, напряглись. В чём состоит их заинтересованность, Кван не понял. Старейший «полевой агент» оказался хотя и не семи пядей во лбу, но въедливым и упорным. Сопоставить некоторые факты он догадался. Корректор первого ранга отправляется на задание в некий срез. Возвращается. Доклад засекречен. Корректор первого ранга отправляется через какое-то время на задание в тот же срез. Задание выполнено успешно, но нового ученика в школе снова не появилось. Доклад засекречен.

Заинтригованный этой картиной, Кван отправил на разведку Лиарну. Свой «перворанговый» статус женщина получила, как и он, по выслуге лет; с ареопагом не связана, кого посылать, как не её? Лиарне не повезло, выжила чудом.

Цели Конгрегации от этого яснее не стали, а вот Кван спалился. Привычка делать всё по правилам хороша до тех пор, пока ты не начинаешь играть в шпионов. Поняв, что его сейчас потянут на суд ареопага, Кван рассказал всё, что узнал, своим и подбил их на мятеж. Теперь они тут.

— Дикая история, — признала Аннушка. — Ареопаг те ещё говноеды, но это как-то уже чересчур. А кайлит-то вам зачем? И откуда вы вообще про них узнали?

***

Про существование кайлитов и их историю знала Ирина. Они с мужем Сеней — тем мужиком с нормальными глазами — однажды вместе спасли мать Геманты, Меланту.

— Ну, помнишь, та история, когда Комспас вынес лагерь Старого Севы? — спросила она Аннушку.

Та неопределённо пожала плечами.

— Что-то слышала. Без подробностей. Никогда не любила работорговцев.

— Это здесь, кстати, было, — добавил Сеня. — В этом чёртовом срезе.

Так Ирина узнала, что кайлиты не исчезли, но не придала этому значения, потому что была молода, наивна и увлечена идеями Конгрегации. Однако позже заинтересовалась той старой историей и выяснила, что про Меланту, единственную из компании «Основателей», все просто забыли. Она избежала последствий «охоты за Искупителем», осталась в брошенном после коллапса срезе Эрзал, где, благодаря тамошним биотехнологиям, принялась возрождать свою расу.

В рассказе Ирины постоянно упоминаются люди, места и обстоятельства, абсолютно мне не знакомые; я как будто читаю фантастическую книгу из длинного цикла с продолжениями, начав тома этак с восьмого. Однако Аннушка кивает понимающе, она очевидно в курсе, о чём речь.

— Ладно, Ирка, ты пересекалась с Мелантой. Кроме того, Конгрегация плотно работала с кайлитами до того, как их зачистили, так что их способности хорошо задокументированы в архивах, к которым получил доступ Кван. Это мне понятно. Но сейчас-то они вам зачем понадобились?

— Лысая башка узнала что-то дофига важное, — пояснила белобрысая Джен, — но её поймали и наколотили в тыкву гвоздей, теперь она не говорящая и даже писать разучилась. Кроме того, у неё, похоже, стоят ментальные блоки.

— Мне кажется, — сказал Кван, — что Конгрегация нас переиграла. Тот мир, куда я её отправил, был ловушкой. Я не силён в шпионаже…

— С Мелехом тягаться в интригах никто не силён, — успокоила его Аннушка. — Этот засранец постарше меня будет. Значит, вы считаете, что Геманта сможет снять ментальные блоки у Лиарны? В этом есть здравое зерно. Но бросить на стол карту кайлитов? Сука, даже я не могу себе представить всех последствий. Вы уверены, что это интрига вашего уровня, ребятки? Информацию можно добыть менее разрушительными путями.

— Есть ещё один момент, — сказала Ирина. — Кайлитка нам нужна для воздействия на Оркестратор.

Далее на мой несчастный мозг обрушилась полнейшая уже дичь. Срез, в котором мы оказались, уникален — тут начался коллапс, но… не завершился, как бы зависнув в процессе. Развивался так медленно, что растянулся на десятки лет. И всё ещё продолжается. Местное население почти в полном составе ушло в виртуал, проводило время в дополненной реальности, где поверх настоящего мира транслировались красивые картинки. А некоторые нырнули так глубоко, что годами не приходили в сознание. Вычислительные мощности для виртуальной реальности обеспечивали сами подключённые — часть ресурсов их мозга задействовалась как своеобразные «живые процессоры». В результате небольшая группа наиболее глубоко погружённых пользователей образовала «оркестратор» — вычислительное ядро объединённых интеллектов. Они утеряли личностные качества, поглощённые информационными потоками, и вывести их из этого состояния уже нельзя. Тела на искусственном питании, специальный состав снижает метаболизм, все ресурсы уходят на работу мозга, ставшего частью распределённого биопроцессинга. Когда один из этих «подключенцев» получил синие глаза, никто об этом не узнал, потому что он ими давно не пользуется. Человек, ставший «фокусом коллапса», не покинул срез — и коллапс продолжал развиваться. При этом он как бы «не совсем здесь», и коллапс никак не может завершиться.

— Вам-то оркестратор зачем?

— Этот срез можно выборочно закрывать и открывать, воздействуя на него. Так мы уравновешиваем наше присутствие.

— Конгрегация всю жизнь шантажировала корректоров тем, что без Мораториума они обречены на бесконечный бег от коллапса, — попытался объяснить Сеня. — А тут уже давно коллапс, и скорость его регулируется оркестратором.

— И вы решили натравить на него кайлита?

— Эмоменталист чёрта уговорит в котёл прыгнуть.

— Ребятки, сдаётся мне, вы сели играть не за тем столом. И ставки не по карману, и на той стороне шулера.

— Мы закрыли срез от всех, кроме своих, — возразила Ирина. — Мы не пустим сюда ни Альтерион, ни Конгрегацию. А с кайлитом мы сможем добиться полной независимости, управляя оркестратором…

— Ты серьёзно, Ирка? Вы даже наивнее, чем я думала. Ты всерьёз считаешь, что, скажем, я не смогу отсюда выйти и вернуться?

— А сможешь?

— Без проблем. И, поверь, я не одна такая. Тот же Мелехрим поопытнее меня будет. И похитрее.

— Но мы уже давно тут! И они ничего нам не сделали! А значит, не могут! — горячо возразила Ирина.

— Или вы делаете именно то, что им нужно, — мрачно ответила Аннушка. — Как всегда. Как делали это с первого дня появления в Школе. И будете делать до конца дней своих, школота.

***

«Чёрт» взревел мотором, взвизгнул резиной, и мы, стартовав в проезде между серых параллелепипедов, рухнули в туман Дороги. Двадцатигранный чёрный кубик лежит у Аннушки в кармане, а значит, она, наверное, знает, куда ехать. Я покосился на её профиль. Девушка насупила брови и поджала губы. Думает о чём-то неприятном.

Я мало понял из бурного обсуждения, мне не хватает включённости в контексты. Но, на мой посторонний взгляд, Аннушка права: эти синеглазые энтузиасты выглядят школьной самодеятельностью, а не силой, способной вершить судьбы Мироздания.

— Так мы привезём им Геманту? — спросил я.

— В этом состоит твой заказ, солдат, разве нет?

— Что-то я уже сомневаюсь, что это хорошая идея.

— Не глянулись тебе корректоры?

— Как тебе сказать… — задумался я. — Кажется, ребята они, в целом, неплохие. Но…

— Но что?

— Да какой-то детский сад, штаны на лямках.

— Маленькая собачка до старости щенок. С момента попадания в Школу они живут в изолированном сообществе, которое нарочно поддерживается инфантильным до предела.

— Зачем?

— Легче управлять. Проще мотивировать. Ничего не надо объяснять. Авторитеты абсолютны. Что сказали, то и делают. Взрослые дети — идеальные исполнители.

— Да ладно, — засомневался я, — хотя бы некоторые должны были поумнеть. Как минимум назло и вопреки.

— Ну, вот такая поумневшая перед тобой.

— И что, все умные разбежались?

— Не все. Большинство умерли. Почему-то им особенно сильно не везло с заданиями.

— Ты думаешь…

— Не знаю. Поэтому хочу послушать, что накопала Лиарна. Она и без гвоздей в башке была не сильна интеллектом, может, потому и дожила до своих лет. Но в наблюдательности и упорстве ей не откажешь.

— Вижу, — сказал я осторожно, — они тебе не совсем чужие.

— Ну, на встречи выпускников меня не зовут, если ты об этом.

— Не об этом.

— Тогда да, не чужие.

На привал остановились посреди ничего. Я был уверен, что мы так и будем гнать, как в жопу укушенные, пока не настигнем коварного блондинчика и не отнимем у него рыжую кайлитку, но нет, внезапно свернули с трассы, остановились в чистом поле посреди холмов, развели костёр.