Глава 2. Дитя нечеловеческое

Сашка теперь снова с нами. Это та же самая девочка-робот… Или не та же. Чёрт поймёт хитрую Алину с её далеко идущими планами. Внешне, во всяком случае, никакого сходства. Открытая Криссой лаборатория в «смежном производстве» синтезирует тела, внешне неотличимые от человеческих. Что у них внутри, я толком не знаю. Может, кишки, а может, и шестерёнки. Сашка ест обычную еду, спит меньше, чем мы, но не мешает спящим, тихо читая книжки. Внешне от обычного ребёнка не отличишь. Я её осматривал, щупал, мял, тискал — она терпела, только морщилась недовольно, — но никакие рычаги нигде не торчат. Тёплая, мягкая, живая, пахнет человеком. Похожа, как говорится, «немного на папу, немного на маму».

— Я взяла ваш генетический материал с простыни, — пояснила Алина, не дрогнув пластиковым лицом.

— Нафига?! — поразилась Аннушка.

— Мне это показалось правильным. И забавным.

— Что-то мне вообще не смешно, — сказал я.

— Зато вы можете посмотреть, как выглядел бы ваш общий ребёнок. Разумеется, в одной из бесконечного множества комбинаций генов. Разве это не познавательно?

— По-моему, это чертовски странно, подруга, — покачала головой Аннушка. — Тебе стоило нас спросить.

— Прости, но вас не было, я спешила, геноматериал был доступен. В следующий раз учту пожелания. Вы предпочли бы мальчика?

— Какой нафиг следующий? Сдурела?

— Шутка. Я не собираюсь устраивать питомник ваших генетических потомков. Следующего делайте сами.

— Твои шуточки, дорогая, иногда выходят за пределы моего понимания.

— Просто у меня лучше чувство юмора.

***

— Она свалила! — завопила Джен, как только мы вошли в дом.

Тот самый дом у мораториума, где самостийно образовалось общежитие бывших корректоров и где есть и наша комната. Обзаводиться здесь собственным жильём нам как-то некогда.

— Кто? — устало спросила Аннушка.

Дорога была тяжёлой, мы здорово вымотались.

— Лиарна! Сбежала!

— Чем вы её так достали?

— Да я без понятия! Она стала в себя приходить, глазки умненькие, слушает, кивает. Молчит, правда, но не всё же сразу. И даже на Дорогу смогла выйти! Раз вышла, два вышла, а потом не вернулась. Я глядь — вещей нет, все забрала. Там и было-то…

— И давно?

— Три дня как.

— И ты сидишь на жопе ровно?

— А что я должна делать?

— Дура совсем? Искать! Вы с ней много лет знакомы, она твоя наставница, вы должны быть связаны. Ты же её нашла уже один раз!

— Я не могу! Почему-то не получается!

— Уйди с глаз моих, бестолочь!

Джен обиженно ушла в комнату, а Аннушка сказала:

— Извини, солдат, твоим планам на вечер пришла Лиарна.

— Поедем её искать?

— Пойду. Я. Так быстрее.

— Чёрта с два я тебя отпущу.

— Ты ничего не попутал? Я как бы не твоя собственность.

— Само собой, — вздохнул я. — Но вдвоём мы…

Аннушка сделала шаг и исчезла.

— Вот же упрямая дура, — сказал я в сердцах.

— Сам дурак, — ответила она, мгновенно вернувшись. — Джен права, я её тоже не чувствую.

— Лиарну занесло куда-то слишком далеко?

— Нет, это не так работает. Скорее, она слишком сильно изменилась. Сначала перестала быть корректором, потом получила по мозгам от Оркестратора, потом восстановилась с помощью альтерионских имплантов… В каком-то смысле, это теперь другой человек. Иначе резонирует с Фракталом, и я не знаю, что искать.

— И что теперь?

— Да ничего, наверное. В конце концов, я ей не нянька. Сама ушла, сама вернётся.

— Или не вернётся?

— Или так. Чёрта ей в нашей компании, если вдуматься? Может быть, у неё другие планы на остаток жизни. Зато наши планы на вечер снова актуальны. Разве ты не доволен?

— Ну, так-то да, но… Всё-таки не совсем чужая.

— Слушай, а может, станешь тут главным? Им всё равно, за кем гуськом топать, забавно покрякивая, а ты такой весь заботливый. Лично меня они бесят неимоверно.

— Нет-нет, — замахал руками я, — у меня нету нужной харизмы. Пойдём лучше в комнату, примем душ и реализуем вечерние планы.

Душ занят. В нём моется Сашка. Она, как обычный ребёнок, пачкается, потеет и ходит в туалет. У неё с собой рюкзачок с трусиками, носочками и платьицами, есть чемоданчик «приданого», где кеды, джинсы, футболки, курточка и даже заколочки и резиночки для волос. Если бы там нашлись кукла и плюшевый медвежонок, я бы, наверное, впал в панику, но ничего такого, к счастью, нет. Домылась, вытерлась, оделась, вышла, села на стул, сидит.

— Голодная? — спросила её Аннушка.

— Не критично. Но поем, если есть возможность.

— Сходи на кухню, там тебя кто-нибудь покормит. И если, вернувшись, найдёшь дверь закрытой, не ломись, а иди в соседнюю комнату, она будет твоей, пока мы здесь.

— Вы будете заниматься сексом?

— Не твоё дело, — фыркнула Аннушка. — Мала ещё такие вопросы задавать!

***

Утром нас встречает делегация: во главе Ирина и Джен, и с ними ещё несколько пар укоризненных синих глаз.

— У тебя ребёнок! — палец Ирки указывает на Аннушку острым, крашеным в чёрный цвет ногтем.

— Дисруптор! — подтверждает Джен.

— Ты смогла родить! — снова Ирина.

— И никому ничего не сказала! — вступили незнакомые, их имён я не знаю.

— И притащила сюда дисруптора!

— Когда мораториум и так еле дышит!

— А сама на Калеба гнала!

— И на Грету!

— Отставить базар, — сказал я веско. Аннушка даже глазом не моргнула и, демонстративно проигнорировав, прошла на кухню за кофе. — Кто вам сказал, что Сашка её дочь?

— Так сама девчонка и сказала, — ответила мне Джен. — Я, говорит, дочь Аннушки и Лёхи, зовут меня Александра, а вы кто такие, и что тут можно съесть? Мы её покормили, конечно, но блин, Лёха, что за нафиг? Я думала, вы с Аннушкой недавно знакомы, а ей сколько? Тринадцать? Четырнадцать?

— Или вы её в ортогонали растили? — спросила Ирина. — Ото всех прятали? Вы понимаете, какой создаёте риск?

— Сашка! — заорал я. — Поди сюда!

Рободевочка невозмутимо вышла из комнаты, подошла и встала рядом, с интересом глядя на собравшихся.

— Ты им сказала, что наша дочь?

— Не говорила.

— Эй, ты сказала, что Аннушкина и Лёхина! — возмутилась Джен.

— Да.

— А чего отпираешься?

— Я не сказала, что дочь.

— Ну не сын же?

— Вы спросили, чья я. Я ответила. Мой ответ был точен. А сейчас, если можно, я бы поела.

— Так она вам дочь или нет? — совсем растерялась Джен.

— А это точно касается кого-то кроме нас с Аннушкой?

— Но, если это дисруптор…

— …то мы разберёмся без сопливых, верно? Эй, белобрысая, это Аннушка вас вытащила из той жопы, куда вы от большого ума залезли, и нашла вам убежище. Ты правда думаешь, что она не знает, что делает?

— Саш, ты же знала, что тебя поймут неправильно? — спросил я её за завтраком.

— Учитывала такую вероятность.

— Тогда зачем?

— Так было смешнее.

Да, чувство юмора у неё явно в мать.

— Эта яичница невкусная, — заявила Сашка громко. — Она пересушена и пересолена. Тому, кто её готовил, следует уточнить рецепт.

— Она ещё и нос воротит! — возмутилась Джен. — Нормальная яичница! Я, вон, жру, и ничего! Нафиг мне никакой рецепт не нужен!

— Не ешь, если не хочешь, — сказал я.

— Мне всё равно. Она съедобна. Просто отметила, — девочка продолжает спокойно есть.

— Ты знала, что завтрак готовила Джен? — спросил я из чистого любопытства.

— Да. В яичнице был её волос.

— То есть ты её специально дразнишь?

— Я всего лишь отметила объективно невысокое качество блюда, вызванное несоблюдением рецептуры и нарушением рекомендуемой кулинарной процедуры.

— Издеваешься, в общем, — кивнул я. — Ну-ну.

Яичница, и правда, пересолена и подгорела. Бывшие корректоры готовят по очереди, прилично с этим справляется один только Сеня.

***

Меланта смотрит на нашу робот-девицу долго и пристально, а потом сурово спрашивает:

— Что это такое, и зачем вы притащили его в мой дом?

— Я Александра, — ответила Сашка недовольным тоном. — И я личность.

Она прекрасно интонирует, когда хочет. А когда не хочет, переключается в режим бубнилки.

— Если вы не можете считать мои эмоции, это не значит, что их нет. Если вы не можете мной манипулировать, это не значит, что я не разумна. Кайлитов пугают те, кто им не подвластен, но я не представляю опасности.

— Мне не нравится это существо, — заявила Мать Кайлитов. — Она не человек и плохо воспитана.

— Вы тоже не человек, — парирует Сашка. — Кайлиты не в полной мере относятся к человеческому виду, являясь генетическими конструктами. И вы первая начали обращаться ко мне «это» и в среднем роде. Ваши утверждения обидны и нелогичны. Если я не человек, то не могу быть «плохо воспитана».

— М-да, — шепнула мне Аннушка, — характер у нашей Сашки не сахар.

— Наследственность, — шепнул я в ответ.

Имея набор генов от меня и Аннушки, а также комплект мыслительных паттернов от Алины, огонь-женщина вырастет из этого ребёнка! Ах, да. Не вырастет. Ну и славненько.

— Очень похожа на вас, — сообщила Меланта, успокоившись и получив объяснения. — Не будь я кайлитом, решила бы, что дочь. Многие первым делом так и подумают.

— Уже, — кивнула Аннушка. — Корректоры меня чуть не сожрали с утра, пришлось натравить на них Лёху. Алина это специально сделала. Я сначала разозлилась, но потом поняла, что она права.

— Приманка! — тут же догадалась рыжая. — Гениально!

***

Слухи о том, что у той самой Аннушки подрастает ребёнок, быстро дойдут до Конгрегации и других игроков. То, что якобы «наша» девочка на вид отнюдь не новорождённая, тоже никого не смутит — Крисса, вон, в ортогонали у Лейхерота два года за неделю намотала, и это не предел. Поскольку «дисрупторы», они же «фрактальные бомбы» и «разрушители», в определённых кругах рассматриваются как неконвенциональное оружие, все заинтересованные лица очень конкретно напрягутся и перейдут к активным действиям.

— Но это же, блин, мишень на спине! — возмутился я.

— Где одна, там и две, — рассмеялась Аннушка. — Меня в любом случает в покое не оставят. Но на такую наживку всплывёт действительно крупная рыба. Успокойся, солдат, если я Искупитель, меня просто так не грохнешь.

— Да ни хрена ты никакой не Искупитель!

— А вот это уже обесценивание! Я тебе, можно сказать, самую свою тайную тайну раскрыла, самым страшным страхом поделилась, а ты такой отмахиваешься, «Ой, фигня, бабские истерики!», как будто я мышь увидела и завизжала. Я и обидеться могу!

— А если тебе без всякого искупительства просто влепят пулю в башку, то сказать: «А я тебе, блин, говорил!» — мне будет уже некому!

Чуть не поругались тогда. Пришлось срочно идти в койку мириться. В конце концов, я не то чтобы признал её правоту, просто понял, что её не переспорить. Что делать, Аннушку надо принимать такой, какая она есть, или не связываться. А я уже связался. Главным аргументом стало, пожалуй:

— Грета на такую новость точно прибежит, она насчёт статуса дико ревнивая. Чтобы своей Дашей с нашей Сашей помериться, убедиться, что она ещё номер один в рейтинге.

— Но у нас же не настоящий дисруптор?

— В том-то и дело! Они будут готовиться совсем не к тому, что встретят. Это даст мне шанс.

— Нам.

— Ладно, пусть «нам». Понимаешь, Грета обязательно постарается меня убить. Я её напугала в прошлый раз, она такого не прощает. Тётка люто хитрая, и очень, очень терпеливая. В этом мне с ней никак не тягаться. Будет ждать годы, выбирая идеальный момент, но однажды обязательно ударит. А вот узнав, что я выращиваю своего дисруптора, занервничает, начёт торопиться, и я буду готова. Не хочу всю жизнь ходить, озираясь.

На том мы и сошлись — будем кататься везде с Сашкой, и всем, кроме своих, корчить загадочные лица. Не говорить ни да, ни нет. Пусть слухи расходятся. Кстати, бывших корректоров я за «своих» не держу. Очень может быть, кто-нибудь из них однажды вспомнит, что в Конгрегации не кормили подгорелой яичницей на завтрак.

А может, уже вспомнил. Будь я таким хитрым, как описывают Мелехрима, у меня бы точно был тут крот. Шляются через дверь все свободно, посади в Библиотеке связного, и будешь оперативно получать сводки. Очевидный ход.

***

Андрей к тому, что у нас якобы есть дочь, отнёсся совершено спокойно. Никак не прокомментировал. Дочь и дочь, подумаешь. Сказал только «вылитая мама», засранец. Между прочим, на меня она тоже похожа! Все говорят!

О зловещей славе детей корректоров он то ли не слышал, то ли не верит, то ли ему плевать.

— Лёха! Привет, Лёха! — в холле занятого Андреем дома (самого пафосного в локали) на меня напрыгнула Донка. Покосилась на Аннушку и скромно чмокнула в щёчку. — А мы тут крутенечки покатались! Я такие места вспомнила, что ух!

И зашептала щекотно мне в ухо:

— А сами они скучные-скучные. Ни напиться, ни потрахаться. Женатики чёртовы. Ночами тебя вспоминала, и… Ну, сам догадайся.

Костлявую по Дороге теперь водит освоившая накатанные маршруты Лоля, а Донка «катается» в компании Андрея, его сына и Керта. Странная команда, но для задачи «провесить новые караванные маршруты» подходит наилучшим образом. Донка, как опытнейшая глойти, проводит их машину в одну точку, потом в другую. Керт, как лучший брокер, оценивает их коммерческий потенциал. Затем Андрей, используя свою способность создавать кросс-локусы, находит большой гараж, или сарай, или ещё что-то подходящее по размерам и назначению, и делает там новый проход. Не всегда выходит точно в место назначения, топология не везде позволяет, но в два-три перехода обычно укладывается. Маршрут маркируется, составляется дорожная карта и дальше по нему может вести караван любой проводник, тот же Фомич, например, который так и ездит с мадам Бадман.

Был в гостях у них с Симхой, испытал некоторую неловкость от выражаемой мне чрезмерной благодарности, был на убой накормлен, выпили с Фомичом по паре рюмочек за их очевидное семейное счастье. Симха вся цветёт, дети её выглядят довольными, сыты, хорошо одеты, бегают, веселятся, называют Фомича «папой», от чего тот довольно улыбается. Приятно посмотреть, в общем. Пожалуй, лучшее моё достижение в последнее время — свести эту парочку.

Симха теперь что-то вроде «директора рынка», товаровед и администратор. Пока мы с Фомичом умеренно пьянствовали за встречу, рассказала, что рынок оказался успешнее, чем она опасалась. Хотя сама Библиотека в большом количестве товаров не нуждается, локаль стала удачной точкой для организации обменной площадки. Здесь пересекается удобная цепочка кросс-локусов и накатанный участок Дороги, поэтому классические «глойти-караваны» могут торговать с новыми «кросс-локус-караванами», расширяя сеть охвата. Увы, часть старых обменных рынков отжал под себя быстро растущий СОТор, с его гранжевыми. Само по себе это плохой признак, их влияние растёт, но, с другой стороны, процесс подталкивает сюда тех, кому это не нравится. Гремарх проводит жёсткую политику, навязывая контроль СОТора всем, кто попадает в орбиту их влияния, и многие опасаются, что первоначальные выгоды такого сотрудничества обернутся в дальнейшем потерей свободы действия. Фактически, новая сила формирует собственную торговую сеть под общей франшизой, где владельцы караванов постепенно переходят в статус менеджеров, которых можно, если что, и поменять. Прецеденты уже были — те, кто хотел выйти из «гранжевой» системы «логистика как услуга», соблазнившись перспективами новых, кросс-локусных маршрутов, внезапно обнаруживали, что их караваны им больше не принадлежат, перевалочные точки их не принимают, товар им не продают и у них не покупают. Слухи об этом ползут, но всё равно СОТор растёт быстрее, чем альтернативный проект Керта. Организация Гремарха практикует агрессивный маркетинг, запрещая любые сделки с теми, кто не входит в их систему, а также пытаясь вытеснить любые расчётные средства, кроме своей «сотки», в обиходе называемой «хренделем». Правда, большая часть сделок бартерная, но СОТор ближе к введению единой валюты Дороги, чем был когда-либо мечтающий об этом годами Керт.

— Они просто запугивают тех, кто пытается с нами работать! — возмущается он. — Натравливают на них рейдеров, жгут лавки, грабят склады. Мы с Андреем проложили прочти прямой маршрут из Альтериона сюда, и что?

— Что?

— По нему не боится ездить только мадам Бадман! СОТор вычислил несколько перегонов и постоянно закидывает туда банды рейдеров! Снабжает их топливом, гранжевыми глойти, даже платит за простой, если добычи нет. Бадмановские для них слишком зубастые, сами кому хочешь наваляют, но для остальных нанимать каждый раз охрану — слишком накладно. Мы пытались зачистить маршрут, отправляя вооружённые группы наёмников, но рейдеры просто разбегаются, не вступая в бой, а потом возвращаются.

— Есть способ, — припомнил кое-что из своего опыта я. — У нас для проводки гуманитарных маршрутов по «одичавшим» за время многолетних войн территориям строили цепочки опорников. Там сидят гарнизоны рейнджеров, которые чистят территорию от банд, не давая им расти и усиливаться, а сами караваны сопровождают до следующего опорника, передавая ответственность смежникам.

— Это не окупится, — покачал головой Керт. — У нас чертовски малый трафик. Содержать такую систему дорого, опорники надо снабжать, людям платить, контролировать, чтобы они не спелись с рейдерами, и так далее. Для этого нужна структура уровня государства или большой корпорации, мы слишком мелкие для таких проектов.

— Вам нужно несколько действительно больших рынков.

— Андрей говорит, что идеально было бы зацепиться за ваш срез, он самый активный из известных, но там всё схвачено.

— Да, консигнаторы, а точнее, те, кто за ними стоят, ценят свою монополию.

— А кто стоит?

— Без понятия. Думаю, какие-то государственные или аффилированные с ним структуры, может быть, та же Контора. Бесконтрольный внешний товарообмен это, как ни крути, контрабанда. Пока она мелкая, её терпят, а открой границы — и чёрт его знает, чем дело кончится. Оружие, наркотики, миграция, да мало ли ещё что. У каждого гаража пограничника не поставишь.

— Да, — кивнул Керт, — в этом и проблема. Крупные рынки сбыта в активных жилых срезах, но там не рады конкурентам. Поэтому торговля идёт в основном между выжившими постколлапсниками, которые сами себя не обеспечивают. Те, наоборот, караванам счастливы, но рынки сбыта у них крошечные, населения мало, обменный фонд скудный. Исключение — Альтерион, приветствующий внешнюю торговлю, но он такой один, и его рынок очень зарегулирован. Раньше открытых для караванов «живых» срезов было больше, тот же Эрзал имел огромный рынок продукции биотеха, но почти все их выбило коллапсами.

— Активные срезы вырабатывают много сенсуса, это порождает фокусы, фокусы провоцируют коллапсы, — припомнил я услышанное.

— Как бы там ни было, но пока наш проект далёк от процветания, — признал Керт. — Да и Андрею это скоро надоест. У него куча своих планов, и карьера дорожного рабочего не привлекает. Надеюсь, успеем проложить ещё парочку маршрутов.

— А что там с Заводом?

— Мирена получила энергию и материалы, производство более-менее задышало, но со сбытом пока не очень. До Терминала так и не пробились, да и это всё равно ничего не даст, при теперешнем-то его состоянии. В последнее время из крупных клиентов был только клан Костлявой, их импланты действительно более сложная вариация наших протезов, но мы мало чем им помогли. Большая часть проблем связана не с состоянием железа, а с нарастающим числом ошибок в прошивках. Похоже, нигде, кроме как на родине, им не помогут.