Глава 28. Зелёный

Выскочили на дорогу, повернули налево и поехали по замусоренному, но твёрдому тракту. «Патр» держал крейсерскую 60, так что я тоже не очень напрягался. Баки полны, все стрелки в нужных положениях, мотор бурчит ровно – что ещё нужно?

Пётр выставил правый локоть в отсутствующее окно (форточки так и ехали в багажнике), левой рукой придерживал ствол автомата и смотрел куда-то в пространство. Ехали молча – в УАЗе довольно шумно, да и настроения не наблюдалось. Я крутил в голове ситуацию с гремлинами – как-то всё выходило криво и не по-людски. С одной стороны, они мной бессовестно манипулировали, так что я теперь, пожалуй, свободен от моральных обязательств. Или нет? Какие тут вообще варианты? Впрочем, я им ничего такого и не обещал – договорённость была лишь донести их сообщение. Сообщение я донёс? Донёс. Остальное – не моя забота. В лоббисты их интересов я не нанимался.

Ничто не мешает мне вернуться, сделать рожу кирпичом и передать ультимативные требования Андрея как есть: мол, сидите тут и не рыпайтесь. Ваше дело – железки кучкой складывать, вот и складывайте. Ну или попросить, чтобы он изложил это письменно. Тогда кирпичность рожи будет особенно уместна: я типа тут вообще ни при чём, ничего не знаю, тут не по-русски, кстати, написано…

Но это с одной стороны. С другой – я так не умею. Кирпичная физиономия у меня выходит неубедительная, а врать получается довольно бездарно. И ещё есть Йози, на которого я несколько обижен. Он наверняка знает больше, чем говорит. Наверное, даже ультиматум этот для него не сюрприз. Нет, я всё понимаю – у него есть свои интересы, есть интересы клана, интересы народа грёмлёнг. Опять же, у него есть своя женщина, и это сам по себе интерес, который может перевесить любые другие. Но это не повод, чтобы вот так меня подставлять. Или повод? Чёрт его знает, но я точно должен буду ему сказать: «Йози, какого хуя?» – и в глаза посмотреть. В зависимости от того, что я там увижу, я и буду поступать дальше. Приняв такое полурешение, я расслабился – пусть всё пока идёт, как идёт.

Между тем, «Патриот» сбросил скорость, а рация зашипела:

– Зелёный, ответь Патрику, приём!

– На связи, – я выдернул из кармана брусок рации.

– Сходим на грунтовую, осторожно. Дорога дрянь, езжай след в след.

– Принято!

«Патр» почти остановился, а потом пополз вперёд и влево, аккуратно сползая с рыхлой дорожной насыпи. Судя по набитой колее, он это проделывает не в первый раз. Дальше шёл крутой обрыв – спуск какой-то – то ли в овраг, то ли в карьер. Автомобиль решительно нырнул туда, скрываясь из виду. Я притормозил и осторожно подкатился к краю – «Патр» лихо мчался вниз по практически отвесному грунтовому склону, подпрыгивая на неровностях и ловко удерживаясь на курсе. Оставалось надеяться, что это один из тех спусков, которые выглядят страшнее, чем на самом деле. Воткнул вторую и покатился. На таких склонах главное – не тормозить, а то почва поедет и кувыркнёшься. Несколько раз страшновато подкинуло, да и руль удержать было непросто, но съехали.

Скатившись, запросил в рацию остановку. Пора было подключать передний мост, а это на 469-м та ещё процедура. Вылез, открутил колпаки хабов, специальным ключом закрутил до зацепления. Один вошёл, второй нет. Прокатился полметра, попробовал ещё раз – ага, теперь оба в зацепе. Закрутил крышки обратно, сдвинул вперёд рычаг подключения моста в кабине – всё, теперь у нас полный привод.

– Патрик, ответь Зелёному!

– В канале!

– Я готов.

– Тронулись!

Впереди рычал, разбрасывая из-под колёс грязь, «Патриот», а я шёл в его колее. УАЗик нормально справлялся, не такое уж тяжёлое тут бездорожье, хотя если без ума вломиться – вполне засесть можно.

Узкий овраг вскоре расширился в довольно большую котловину, поросшую кустами и высокой травой. Под колёсами всё ещё было грязно, но уже не так топко, как вначале. Шли довольно прилично, не ползли из ямы в яму. Впереди угадывались какие-то невысокие строения, в которых я, по мере приближения, не без удивления угадал остатки гаражей. Ещё одно Гаражище, надо же. Это, правда, совсем разрушено – крыши провалились, стены осели, ворот почти нигде нет, и всё заросло густым прочным кустарником, через который даже машины проламывались с трудом. Опасаясь словить мостом какой-нибудь скрытый в зарослях обломок бетонной плиты, я старался повторять траекторию «патра», водитель которого явно знал, куда ехать. За рулём у них, кстати, сидел наёмник-араб, которого я, не припоминая имени, внутри себя называл фразой из песни –  «сарданапал, надменный азиат». Андрей сидел рядом с водителем, а кожаный псевдомексиканец и баскетбольный негр мне были не видны – задние стёкла в «Патриоте» затонированы.

Попетляв в развалинах, «Патр» остановился возле длинного бетонного строения – тоже, видимо, гаража, но какого-то необычного. В такой можно фуру загнать с прицепом. На фоне окружающей разрухи, он выглядел более-менее целым – во всяком случае, ворота, хоть и ржавые, были на месте, а растительность перед ними носила следы неоднократной расчистки.

Остановились. Андрей выпрыгнул из машины и помахал нам рукой – типа «идите сюда». Я охотно воспользовался поводом, чтобы размяться: управление УАЗом по бездорожью – не для слабых духом и телом, ощущение иной раз такое, будто сам его толкал.

– Итак, для тех, кто не в курсе… – Андрей смотрел на меня. – Заезжаем, задние закрывают ворота. Глушим моторы, чтобы не надышаться выхлопом. Ждём. По команде заводимся и выезжаем – без суеты, но не задерживаясь. Ясно?

Я молча кивнул. Чего тут неясного-то? А остальные, видимо, и так были в теме.

Андрей и «Сарданапал» с усилием открыли массивные ворота – внутри действительно оказался обычный грузовой гараж, только у него в другом торце тоже был выезд. Двусторонний, со сквозным проездом, за счёт длины создающий иллюзию коридора.

Сели, завелись, поехали. Первым в гараж вкатился «Патр», за ним въехал я – места вполне хватило бы на ещё одну машину или даже на две, если встать поплотнее. Согласно инструкции, заглушил мотор. Пётр выскочил и побежал закрывать ворота. В гараже потемнело, но не до полной тьмы – ржавые кривые створки пропускали спицы солнечных лучиков, в которых клубилась потревоженная колёсами пыль. Пётр запрыгнул обратно, повозился, устраивая автомат, и стало совсем тихо. Потрескивал остывающий двигатель, кружили в солнечных лучах пылинки, Пётр с хрустом чесал бороду…

Внезапно у меня заломило в висках, и что-то томительно потянуло внутри. Появилось ощущение, что я только что штангу толкнул – аж в глазах замельтешили полупрозрачные мошки. Впереди заскрипело, и стало, как будто, ещё темнее. Через минуту рация сказала голосом Андрея:

– Зелёный, заводимся, поехали.

– Принято, – ответил я, и, вернув рацию на место, нажал кнопку стартера. Руки подрагивали, накатила слабость, но я справился.

Впереди вспыхнули и погасли стоп-сигналы – это двинулся вперёд «Патр». Он уходил прямо в клубящуюся в раскрытых воротах темноту, и выглядело это настолько жутко, что я буквально заставил себя отпустить сцепление и поехать следом. Казалось, что уходящий в чёрное ничто капот сейчас рухнет вниз, утаскивая за собой в бездну всю машину… Однако ничего подобного, разумеется, не случилось – колёса отыграли, прокатившись по какому-то невидимому порожку, и мы оказались внутри почти такого же гаража, только чистого, оштукатуренного и с электрическим светом внутри. Я с облегчением откинулся на сиденье, выдыхая. Голова все еще кружилась, и сил двигаться не было.

Нас встречали. Пара молодых ребят в подозрительно чистых полукомбезах с каким-то неизвестным мне логотипом на спине. Твою подвеску, ну какой нормальный механик будет ходить в красной спецодежде? На ней же любое пятно видно! Однако эти как-то справлялись, шурша деловито, как операторы питлайна «Формулы». Один подбежал к Патру и ловко заменил на нём госномер на более широкий и короткий, с чем-то типа прямоугольного QR-кода – ну, или, возможно, переусложнённого иероглифа. Второй подбежал к УАЗику, сунулся – и завис… Ага, щазз! Открутил один такой! Я завёл себе полезную привычку закреплять номера так, чтобы любая сволочь обломалась. Тем более, что у УАЗа бампер железный и номер туда заглублён… Потыкавшись в гладкую круглую головку хитрого калёного болта, мальчик в красном только руками развёл. Пришлось мне вылезать и вытаскивать из багажника свой «сундучок со сказками» – малый тактический полевой набор инструмента. К счастью, нужный хитрый ключ под закрученные изнутри бампера фигурные «противоугонные» гайки оказался с собой. В общем, пришлось повозиться. Новые номера были толщиной миллиметров пятнадцать, явно с каким-то содержимым внутри, и не подходили по креплениям, но у красноштанных механиков были готовые переходные пластины. Видать, операция привычная.

Один из местных засунулся в кабину и прилепил на лобовик вверху, рядом с зеркалом заднего вида, какую-то плоскую широкую коробушку, сориентировав её вертикально. Всё это действие происходило в полном молчании. Немые они что ли?

С тихим шуршанием поползли, убираясь в стены, ворота бокса, и я вдавил кнопку стартера.

– Зелёный, ответь Патру! – рация.

– На приёме, приём.

– Держись за нами, слушай рацию. Тут правила свои, так что внимательно.

За воротами оказались короткий коридор и спиральный пандус вверх. Три или четыре витка – впереди раскрылись ворота, коробочка на стекле пискнула, высветив какой-то синий символ, и мы выехали на широкий проезд местного Гаражища. Клянусь торсионами – это рай. Валгалла для механиков, которые встретили смерть в слесарной яме с болгаркой в руке.

Идеальный асфальт непривычно тёмного, с какой-то даже синевой, цвета. Идеальная ярко-жёлтая разметка полос для проезда и размеченные заездные-выездные карманы. Идеальные ряды боксов с автоматическими воротами – три этажа в высоту. Стеклянные витрины торговых точек – в некоторых из них угадывались пункты общепита. Один даже с выносными столиками, за которыми сидели люди в ярких комбезах. Они уставились на нас так, будто мы были магараджами на слонах посреди Урюпинска. Один вытащил из кармана телефон и сфотографировал. Будем звёздами местного «Инстаграма»?

Остальные торговые точки торговали инструментом и железками. Во всяком случае, изображение покрышки на витрине я опознал без труда, несмотря на то, что все надписи были на неизвестном языке непривычным угловато-острым шрифтом.

Навстречу прошуршал автомобиль – ну, наверное, автомобиль, а что же ещё? – и это было идеальное чудо совершенства. Как описать словами шедевр? Phantom Coupe 1925-го года, выполненный в стилистике Bugatti Veyron 2005-го и покрашенный в глубокий, как Марианская впадина, синий цвет с искрой и градиентами. Представили? Теперь представьте, что на самом деле машина была в сто раз прекраснее. Не смогли? Тогда вам повезло. Потому что увидевший такое больше не сможет жить спокойно, обречённый на вечные страдания. Так в греческих мифах мучились смертные, попробовавшие амброзию на Олимпе – любая другая еда после неё казалась козьим помётом. Я сразу почувствовал себя чумазым кочегаром в драных лаптях, восседающим на самопальном паровозе имени братьев Черепановых. Чудное видение притормозило, непрозрачное стекло покатого бока всосалось куда-то в сторону крыши и сидевшая там девушка… – хотелось бы сказать, что она была столь же прекрасна, как её автомобиль, но нет – весьма средней внешности девица с неестественно белыми волосами. Она успела, проезжая, показать нам в окно фигуру из пальцев, промежуточную между факом и знаком «окей».

– Издевается, падла крашена! – возмутился Пётр.

– Спокойно! – отозвалась рация. – Не обращайте внимания, это жест одобрения. У нас на машинах знаки клуба раритетных автомобилей, для них большие послабления в правилах.

Ну да, у нас бы тоже приветствовали проезжающий по улицам «ГАЗ-А» или «Руссо-Балт». Я приободрился, стараясь представить себя не водителем старой рухляди, а коллекционером раритетов. Получалось не очень, но я почти сразу отвлёкся, ведь мы выехали из Гаражища на шоссе.

На выезде я увидел такую дивную штуку, что все прочие мысли вылетели из головы. Видели когда-нибудь разворотный круг для тепловоза? Такой кусочек железной дороги с рельсами, на которые заезжает тепловоз – и она разворачивается вместе с ним на таком как бы рельсовом круге? Так вот, здесь таким же образом был устроен перекрёсток! Мы остановились перед невысоким красным барьером, за которым дорога кончалась, пересекаемая пешеходной дорожкой. За ней была четырёхрядная дорога, по которой ехали машины. Увы, большая часть их отнюдь не была похожа на встреченный нами в Гаражище шедевр. Лёгкие облизанные кузова, где больше стекла, чем металла, что вызывало сомнения в их пассивной безопасности. Почти все одинаковые, простой обтекаемой формы.

Через пару минут раздался короткий зуммер – и едущие машины стали тормозить, останавливаясь в размеченной частыми жёлтыми полосками зоне. Зуммер прогудел трижды – перед ними вырос такой же красный барьерчик, какой только что исчез перед нами. Коробочка на стекле издала мелодичную трель, на ней зажглись два острых зелёных треугольника – один показывал вперёд, другой вправо, – а дорога… повернулась! Участок шоссе, перпендикулярный нашему движению, провернулся на огромном круге и стал продолжением нашего выезда, а пешеходы получили возможность пересечь шоссе по своей дорожке. Теперь мы могли ехать вперёд и направо, для этого на круге был угловой сектор.

– Зелёному – направо! – скомандовала рация. – Держись в правой полосе, обозначенной оранжевыми треугольниками, она для машин с ручным управлением.

О как, а я ещё удивлялся, как дружно и ровно, с одинаковыми интервалами, все встали, хотя никакого светофора нет. Машины-то, похоже, на автопилоте. Тут, небось каждый столб электроникой напичкан. А для таких мохнорылых консерваторов, как мы, есть коробочки на стекло. Пока мы мчались по идеально гладкому шоссе, в которое как-то незаметно перешла дорога (ну, как «мчались» – для УАЗа, так да, неслись стрелой, выдавая километров 90 в час, а местные пролетали, как мимо стоячих), на коробушке периодически зажигались какие-то значки. Вероятно, это были дорожные знаки, но рация молчала, мы ехали прямо, и я не обращал на них внимания.

На нашу полосу, отделённую от общего полотна оранжевой сплошной линией и обозначенную редкими треугольниками посередине, никто не претендовал, мы катились в правом ряду в гордом одиночестве. Всё движение было попутным, видимо, встречная полоса выделена в другую трассу. В тех машинах, которые обгоняли нас не слишком быстро и имели прозрачные стёкла, водители (если можно их так назвать) действительно ничем не рулили. Некоторые дремали на откинутых сидениях, а остальные пялились. На нас пялились. Мы явно производили фурор. Местные автомобили в большинстве своём были совсем небольшими, размером с «Матиз» или даже меньше, низкими и очень аэродинамичными. На их фоне мы смотрелись сущими танками – медленными, огромными и угловатыми. Сидя в машине без боковых стёкол, я чувствовал себя просто цирковым клоуном. Некоторые пассажироводители (как ещё назовёшь водителя, который не рулит?) показывали мне тот же странный жест, но я не отвечал, потому что фиг его знает, как воспримут местные, например, поднятый большой палец? Вдруг это смертельная обида или, наоборот, призыв вступить в интимные отношения? Лучше делать вид, что я, гордый владелец уникального раритета, предельно утомлён назойливым вниманием плебса.

Никаких признаков грузовых или пассажирских перевозок я не заметил – по шоссе ехали только легковые. То ли тут нет общественного транспорта, то ли он ездит по другим дорогам. Аккуратная сплошная лесополоса с обеих сторон не давала разглядеть подробности окружающей местности, но она была сельской – с небольшими, широко расставленными домиками. Хотя, может быть, у них тут и нет городов-то? Так и живут, каждый сам по себе, равномерно размазавшись по всей обитаемой территории, а не скапливаясь во взаимоудушающие кучки человеков, опасно стремящиеся к критической массе в столицах. Может быть, тут люди поумнели – да и расселились себе спокойненько? Ну да, в магазин, наверное, ехать дальше, но ведь, если ты не в мегаполисе живёшь, и тебе не надо успеть ближнему глотку порвать за парковочное место у офиса, то и спешить, в принципе, особо некуда.

Ехали довольно долго. Начало вечереть, я уже выжег левый бак, переключился на правый, и теперь с тревогой поглядывал на указатель – оставалась где-то треть, а места для остановки, чтобы слить из канистр, не видел ни разу. Тут и обочин-то, считай, нет – прямо вплотную к полотну тонкие столбики с наклоном наружу и пластиковые яркие тросы ограждения между ними. Заправок, кстати, тоже ни одной – если у них электромобили, то батарейки там отличные, не чета нашим. А если на углеводородах, то расход маленький, не то, что у меня. Особенно учитывая, что я хабы переднего моста не отключил и теперь крутил его вхолостую, добавляя к расходу литра полтора-два на сотню. Но раскорячиться с ключами тут опять же было негде.

– Зелёный, Патрику! – рация.

– На приёме.

– Внимание, через километр примерно будет съезд направо! Нам туда.

– Принято.

Пётр, последнюю пару часов ухитрившийся дремать, прислонившись головой к средней стойке, встряхнулся, потёр руками заспанное лицо и спросил:

– Что, подъезжаем?

– Не знаю, – ответил я, – сворачиваем.

– А, ну недалеко теперь…

На коробочке возле зеркала заморгал треугольничек вправо, «Патр» впереди сбросил скорость и пошёл в обозначенный яркой разметкой съезд. Дорога заметно поуже трассы, но всё же две общих полосы, плюс выделенная для нас, «ручников». Видать, не так тут и мало любителей ручного управления, если ради них специальные полосы рисуют. Нырнули в тоннель – вместе с нами побежала полоса включающихся и гаснущих светильников. Несколько пологих поворотов, спуски, подъёмы – я не замерял километраж, но, по ощущениям, километров десять мы под землёй проехали, и, когда выскочили на поверхность, было уже темно. Дорога освещена низкими боковыми фонарями – они вмонтированы в придорожные столбики и светят широкими плоскими секторами, сливающимися в сплошную подсветку полотна. Едешь, как по лунной дорожке во тьме – очень красиво, но непривычно.

Через полчаса я начал тревожно смотреть на стрелку указателя топлива, ложащуюся на ноль. Показометр очень приблизительный – может, пять литров осталось, а может и ноль пять. Дорога нырнула вниз, пару раз вильнула и вывела к строениям, совершенно непохожим на те идеальные гаражи, через которые мы въезжали, но тоже, тем не менее, ими являющиеся. Ещё одно Гаражище – поменьше и попроще, но только по сравнению с предыдущим. Проезды по линеечке, дорожки ровненькие, ворота все автоматические, одинаковые, почему-то крашеные в розовый. Свет везде горит, опять же. Правда, торговые точки по позднему времени были уже закрыты, но всё равно видно, что это не наша разливуха занюханная с ТетьВарей за прилавком. Сервис, чистота...

«Патр» нырнул в боковой проезд, свернул раз, другой… Вот интересно, на кой чёрт такие Гаражища, если города рядом нет? Или всё-таки есть? Впрочем, что я тут видел вообще? Так что гадать без толку… Открылись ворота одного из боксов, и нас снова встретила пара молодых ребят, только на этот раз комбинезоны у них были светло-серые, почти белые – офигеть совсем. «Белый механик» – новый ужастик в стиле «чёрного альпиниста». Они тут что, смазки не используют вовсе? Да какие вы, к чёрту, механики, без масляных пятен? Пижоны и ненатуралы!

Ребята в белом открутили модные номера и сняли коробочку с лобового, пока я переливал бензин из канистр в баки. Готов поклясться, что от запаха 92-го их воротило, как институтку от солдатской портянки. Этак осуждающе, знаете ли, косились, а при взгляде на то, как у меня с воронки на пол пролилось, рожи прям перекосило. Это они ещё не увидали, как с картера сцепления маслом на их стерильный пол накапало! Отъеду – небось харакири отвёрткой себе сделают от огорчения, чистюли!

У задней стены разъехались ворота, внутри снова неприятно потянуло, закружилась голова, накатила слабость. Заклубилась в проёме тьма, мы поехали дальше – колёса подпрыгнули, и в лобовое стекло хлынул солнечный свет. Мне уже было как-то пофиг на весь возможный пафос – устал. Проехали, и ладно. Я почему-то думал, что если с той стороны ночь, то и с этой должна быть тоже. Но, если вдуматься, то мало ли в каком месте здешнего шарика мы выскочили? В глаза били последние лучи закатного светила, скатывающегося за горизонт. УАЗик выехал из руин полуобрушенного гаража. Когда я обернулся, сзади уже была каменная стена, местами прикрытая пятнами мха и плетями камнеломки. Удивительная гаражная магия. Когда развели костёр, уселись вокруг него и накрыли немудрёный ужин – хлеб, консервы, сыр, колбаса, костровой чай из закопчённого чайника, – я спросил об этом Андрея напрямую. – Как тебе сказать… – помотал головой тот. – И да, и нет. Проще всего, конечно, из гаража в гараж. Если с одной стороны гараж, а с другой нет, то «система ниппель», туда дуй – оттуда… – А если нет гаражей вообще? Андрей отмахнулся: – Да что вообще делать в срезе, где даже гаража не построили? Он налил себе кипятка из булькающего на костре чайника, кинул пакетик чая и нехотя продолжил: – Есть разные кросс-локусы. Так называют места, которые в разных срезах, но  друг другу сродни и можно перейти с одного на другое. Знавал я проводника, который через храмы ходит. Любые. Это удобно, везде хотя бы старое капище, да отыщется. А второй вообще оригинал – по улицам-дублям гуляет. – Это как? – заинтересовался я. – Представь себе, вот в вашем мире в каждом городе есть улица Садовая. Ну, не буквально, а аналог – Гарден-стрит какой-нибудь. Так вот, он утверждал, что умеет открывать двери с одной Садовой на другую. Или с Речной на Риверсайд. Или с Форест-авеню на Рю де ля форет. Ну, ты понял. Хотя, может, и заливал, конечно, у всех свои секреты. – А если в мире нет городов вообще? Как тогда с Садовыми? – Не знаю, это ж пьяный трёп был. Может, на развалинах выйдет, или даже в ровном поле, где Садовая была. – Нет, я имею в виду, если там вообще людей не было. – А такого не бывает, наверное, – подумав, ответил Андрей. – Считается, что такие срезы, где люди не появлялись вовсе, нам недоступны. Мы, проводники, ходим по чужим следам, их кто-то да проложил когда-то. То есть, враки всякие на этот счёт среди проводников есть  – мол, кто-то проходил в срезы, где людей нет, а то и вовсе даже не люди… Но это фольклор. Я не встречал проводника, который попадал бы туда сам или хотя бы видел того, кто попадал. – А как становятся такими, как ты? – Проводниками? Никак. Надо таким родиться. Природный, вишь ты, феномен. – А я, к примеру, могу оказаться проводником? Пётр отчего-то фыркнул себе под нос, но Андрей ответил серьезно: – Когда-нибудь узнаешь. Или не узнаешь… Вот, ребята, которые со мной – они никогда не станут проводниками. Других я в команде не держу. – Почему? Не любишь конкурентов? Андрей огляделся, наклонился ко мне и тихо сказал: – Потому что без меня им пиздец! – он подмигнул и рассмеялся, но я отчего-то не принял сказанное за шутку. Спать устроились, кто где – было тепло, некоторые попадали просто у костра, а я предпочёл улечься на задней лавке УАЗа. Завесил отсутствующие окна москитной сеткой, залез в спальный мешок и уснул, кажется, моментально. Вымотался за день нечеловечески, от усталости мутилось в глазах, и накатывал неприятный озноб. Засыпая, видел перед собой набегающую дорогу с жёлтыми треугольниками. Утром проснулся, умылся из баклажки, завёл примус. Поставил вариться кофе. На его запах сползлись остальные. Пришлось делиться и варить ещё. Тоже мне, покорители миров, кофе с собой взять не могут… – Ладно, пора! Сворачиваемся, – Андрей принялся командовать. – Джон и Карлос – в машину к Зелёному. О, позывной-то как лёг! – Я еду на «Патре» с Саргоном, с рейдерами говорю один, они нервные… Саргон же зовут этого «сарданапала», точно! Вот вылетает же из памяти постоянно. И что за рейдеры? Последний вопрос я озвучил. – Неприятные ребята, – Андрей поморщился, как лимон укусив, – с одной стороны, вроде продуманные, с другой – без башки совсем. Все договорено, но верить им особо не стоит. Мне показалось, что этот момент его довольно сильно беспокоит, но я не стал углубляться. Всё увидим, чего загадывать. Когда в УАЗик сзади засунулись Джон и Карлос, в нём сразу стало тесно – потому что у Джона в руках был потёртый пулемёт РПК, а у Карлоса – чрезвычайно футуристического вида винтовка. Серый металлический кожух закрывал её всю, включая ствол, сверху располагался нарост кожуха прицела, вбок на поворотном креплении откидывался экранчик, снизу какие-то телескопические сошки-ножки… Изрядная вундервафля. Я начал, признаться, нервничать – такое изобилие оружия и вызывающая готовность его применить не обещали ничего хорошего. Кстати и слово «рейдеры» ассоциировалось у меня исключительно с игрой «Фоллаут» – а тамошние рейдеры те ещё перцы. Перераспределившись, поехали потихоньку. Дороги как таковой не было, так – направление. Ровная просека в лесу, на которой росли мелкие кустики, легко ложащиеся под колесо. Готов поспорить, что, если копнуть вглубь, – почвы тут сантиметров десять, а дальше какой-нибудь старый асфальт. Идём, как и говорил Андрей, по чьим-то старым следам. Я не стал включать передний мост, но хабы оставил в зацеплении. Драпать, в случае чего, по пересеченке сподручней… Ехали часа два, я уже успел утомиться от однообразия идущей под лесным пологом затенённой дороги. Однако тут зашипела рация: – Зелёный, Патрику¹!

– На приёме.

– Готовьтесь, подъезжаем, стоп по команде.

– Принято.

Лес впереди светлел, дорога выходила на опушку. На границе леса и пустого пространства остановились. Из машины выскочил Карлос и тут же растворился в кустах, как настоящий индеец. Андрей подошёл к УАЗу с моей стороны и кратко проинструктировал:

– Едешь потихоньку за нами, останавливаемся мы – останавливаешься ты. Из машины не выходишь, ни на что не реагируешь, сидишь, держишь морду тяпкой. Ребята свою задачу знают. Всё должно пройти гладко, но, если что, головы не теряй, не паникуй, действуй по обстоятельствам.

Вот зашибись, да? Действуй, значит, по обстоятельствам, но при этом не паникуй. Просто мастер конкретных указаний! Ему бы инструкции к бытовой технике писать: «В случае, если из вашего холодильника пошёл дым, раздались странные звуки или полезли зелёные черти – не паникуйте…»

Мне сразу пришло в голову, что, если с Андреем что-то случится, то я останусь в чужом мире без малейшей возможности выбраться. И никакие негры с пулемётами мне в этом не помощники. Это не улучшило мне настроения. Приз, конечно, обещан изрядный, но до него ещё дожить надо...

 Дорога вывела нас на пустошь, где по сторонам от проезда угадывались развалины жилья. Разрушенный каким-то катаклизмом пригород – от небольших домов остались только неровные прямоугольные холмики, из которых местами торчали гнилыми зубами остатки стен. Ощущение было неприятное до крайности – тут пахло давней бедой. Прямо так и представил себе, как самой тёмной предутренней порой, когда и начинаются все страшные мерзости, вспыхивает над городом ядерное солнце, и складываются под взрывной волной лёгкими доминошками все эти благополучные жилища успешного среднего класса… Бр-р-р… Нет, слишком богатая фантазия не полезна для нервов. Может, и не было ничего, мало ли какие бывают обстоятельства? Жителей переселили в сверкающие небоскрёбы, а тут всё снесли было под застройку, да и передумали – зачем застраивать, когда уже небоскрёбы есть? Сверкающие? Однако переубедить себя не удалось: развалины, рейдеры – как тут без постапа? Закон жанра...

Дорога ныряла в котловину, где я уже без всякого удивления увидел… угадайте что? Ну да, остатки былого Гаражища. Что бы ни пронеслось тут над местностью, сметая в кучки строения и жилища, но расположенное в низине скопление гаражей его пережило лучше, чем город. Стены боксов покосились, крыши осели, проезды заросли, а металлические ворота и вовсе сгнили в кружево, но это была естественная смерть от старости, а не кровавое убийство с расчленёнкой. И на въезде в это царство тлена и погибших надежд нас ждали.

Велика сила стереотипов – я действительно ожидал увидеть какое-нибудь чудище в стиле «Мэд Макса». Этакого классического фоллаут-рейдера, в броне из кастрюль и покрышек, вооружённого копьём с наконечником, вырубленным топором из ржавого кузова. Татуированного дикаря в боевой раскраске дизельной копотью, верхом на самопальном багги из говна и палок.

Угадал только с багги. Хотя точнее подошёл бы термин из лексикона трофистов: «котлета». «Я его слепила, из того, что было» – портальные мосты от унимога на А-образных рычагах, покрышки от сельхозтехники на самоварных дисках с бэдлоками, рама из швеллера, на которой примостился легковой кузов форда-универсала с капотом, распираемым от какого-то монструозного двигла. Вот от этого кузова я просто глаз не мог отвести – битый в корму кремовый форд-эскорт с одной красной и одной зелёной дверью. Готов поставить экскаваторный ковш против ржавой лопаты – именно этот кузов стоял под разборкой у гремлинов в Гаражище. В нашем, то есть, Гаражище. У меня зрительная память хорошая, каждую вмятину помню, так что вероятность 99,9% – оставлю одну десятую на какие-нибудь чудеса.

Этот факт меня так поразил, что я не сразу заметил самих рейдеров – тем более, что выглядели они до отвращения банально. На первый взгляд я бы принял их за сельскую гопоту, колхозных механизаторов или просто за дальнобойщиков-камазистов, нижнее звено в пищевой цепочке дорожных перевозок. Какие-то невнятные штаны, типа треников, какие-то сапоги, какие-то кепочки… и всё это затёртое, замызганное, засолидоленное какое-то. Но при этом на каждом был пиджак – пускай драный и затрапезный, надетый на голое нечистое тело, вытертый до махров на рукавах – но пиджак в гардеробе непременно присутствовал. Обязательный, как униформа.

Они не выглядели озверелыми дикарями-варварами-людоедами: среднего роста, небритые, нечесанные, никаких татуировок – во всяком случае, на заметных местах. Второй раз и не взглянешь. Но если всё же взглянешь…

Есть такое удивительное выражение во взгляде, которое иной раз встретишь вдруг у какого-нибудь совершенно даже плюгавого, соплёй перешибешь, мужичонки. Встретишь – да и отойдёшь с дороги. Потом иногда узнаёшь, что мужичонка этот по лагерям за тройное убийство с особой жестокостью четвертак отмотал. Или не узнаёшь – потому что так и не поймали его, а он наёмным киллером-решалой подвизался в 90-х, и личное кладбище у него такое, что доктор Менгеле позавидует. Иной раз такой взгляд бывает и у доживающих своё на ведомственной пенсии старичков-божьих-одуванчиков, с биографией богатой, как вся новейшая отечественная история. Нехороший взгляд, страшный. Я давеча про наёмников рассуждал? Так вот – это совсем другая история. Наёмник, возможно, убьёт вас – если у него будет достойный повод и приличная выгода. Людям же с таким взглядом нужен повод и выгода, чтобы человека НЕ убить.

Если вы оказались с таким человеком в неправовом пространстве, где убийство ненаказуемо, самым правильным решением будет убить его первым. Потому что иначе вы без вариантов будете жертвой. Но, если бы вы могли это сделать, то об ваш взгляд тоже бы спотыкались прохожие. Так что лучше не приближайтесь к ним, оставьте это специалистам. И вот сейчас я очень надеялся, что Андрей именно такой специалист.

Мы остановились метрах в десяти от их сложносочинённого автомобиля, Джон и Пётр, не торопясь и не делая резких движений, вылезли, но оружие при этом держали с намёком на возможное применение. Я со своего места не смог разглядеть, чем вооружены рейдеры. Разве что у одного из них заметил классический «хаудах» – короткий «пистолетный» обрез крупнокалиберной двустволки. Обрез висел в каком-то подобии кобуры на плечевом ремне, в руках у них оружия не было. Андрей вылез из Патра вообще в полнейшем спокойствии. Не торопясь, но и не мешкая, направился к рейдерам, поздоровался – я не мог разобрать, о чём разговор, поскольку на всякий случай не глушил мотор, но готов был поклясться, что говорили по-русски. Язык межмирового общения, ничего себе!

Судя по жестикуляции, переговоры шли непросто – Андрей на чём-то настаивал, рейдеры издевательски скалились в ответ. Пётр, которому было слышно лучше, мог служить индикатором напряжённости разговора – лицо его бледнело, а автомат смещался всё ближе к линии прицеливания. Вдруг в руке стоящего впереди рейдера появился большой нож – он вытянул руку вперёд и наставил его Андрею в район шеи. Я моментально взмок – от кончика ножа до его кадыка оставалось сантиметров пять, но это уже совсем не было похоже на нормальные переговоры. Эй, это мой единственный билет домой!

Дзаннг! Нож в руках рейдера как будто взорвался, разлетевшись на кусочки, а его руку отбросило в сторону. Андрей тут же сделал шаг назад, а Пётр и негр вскинули свои стрелялки к плечу, взяв рейдеров на прицел. Андрей поднял вверх руку в останавливающем жесте и что-то жёстко спросил у пострадавшего рейдера, который изумлённо крутил головой, баюкая левой рукой отбитую правую. Ничего себе винтовочка у Карлоса! От опушки леса до места встречи было не меньше полутора километров! Какой должен быть прицел и какая баллистика, чтобы на таком расстоянии рискнуть стрелять в клинок у шеи босса? У Андрея по щеке стекала тонкая струйка крови, видимо, осколок металла задел. Однако он продолжал спокойно стоять и держал руку поднятой.

– Ну так что, не передумал? – расслышал я в воцарившейся тишине.

Рейдер, морщась, неловко достал левой рукой из кармана пиджака маленькую рацию и что-то в неё пробурчал. Где-то неподалёку завёлся, судя по звуку, легковой дизель, и его звук начал приближаться. Джон с Петром напряглись, поведя стволами, но Андрей снова, не оборачиваясь к нам, поднял руку. Из-за ближней линии покосившихся гаражей выехал презабавный аппарат, который я бы, при иных обстоятельствах, с удовольствием рассмотрел в подробностях. Кузов от микроавтобуса РАФ на подлифтованном шасси, если не ошибаюсь, от длинной «Нивы». Во всяком случае, подвески один в один нивские, только диски с обратным вылетом – видимо, чтобы это чудо не опрокидывалось на слишком узкой для такой высоты колее. Из этого странного самопала выскочил ещё один рейдер, который грубо вытащил за собой женщину со связанными сзади руками. Высокую очень смуглую мулатку с курчавыми, плотной шапкой, волосами.

– Развязывайте, – коротко бросил Андрей.

– Сначала вы, – ответил пострадавший рейдер.

– Джон, отдай им! – велел Андрей. Отчего-то именно сейчас он казался очень напряжённым. Даже больше, чем когда нож был у его шеи.

Негр, продолжая удерживать одной рукой РПК, подошёл к «патриоту» и, открыв заднюю дверь, достал из неё небольшой инструментальный сундучок. Дешёвый, пластиковый, китайский – режущего глаз оранжевого цвета. Андрей, не глядя, протянул руку назад, и Джон вложил в неё ручку кофра, сразу сделав два шага в сторону и перехватив пулемёт поудобнее. Андрей протянул сундучок рейдерам, один из них подошёл, взял и отнёс главному. Тот кивнул, чтобы открыли, посмотрел внутрь и ухмыльнулся настолько мерзко, что мне на секунду захотелось кровожадного – чтобы вот сейчас его башка разлетелась арбузом от пули Карлоса. Не хочу, чтобы на свете были люди, способные вот так ухмыляться. Однако ничего такого, разумеется, не случилось.

Из РАФика вылез морщинистый скрюченный дед с длинными, до пояса седыми волосами. Грязная эта шевелюра была местами заплетена в косички, местами – сбита в дрэды, местами просто свисала неопрятными патлами. Для пущей красоты в неё были вплетены самые неожиданные предметы – белые ленточки, резиновые уточки, миниатюрные зонтики для коктейлей... Больше всего меня впечатлила свисающая на длинной пряди включенная машинка для курения – ­вейп, мигающий цветными светодиодами. Пиджак на этом олдовом неформале был дивной красоты – буровато-малиновый, обшитый по остаткам обрезанных по локоть рукавов золотым галуном. Он был деду сильно велик и выглядел, как странное пальто, из-под которого торчали голые тонкие ноги в резиновых пляжных тапках.

Старец торопливо доковылял до главаря, почтительно поклонился, отведя руки назад как прыгун в воду, подхватил свою вейп-машинку и затянулся, выпустив мощный клуб вонючего пара. Стоящие рядом непроизвольно поморщились. Окурив сундучок, он вытащил из кармана пиджака чью-то потемневшую, но украшенную цветными бантиками кость. Этим мослом он сначала постучал себя по лбу, потом по заднице, затем быстро выбил ей художественную дробь по крышке ящика и завис в неподвижности. Может, ответа ждал.

Ящик безмолвствовал. Пришлось деду еще раз присосаться к вейпу и повторить последовательность. По башке – по жопе – по ящику. Результат ровно такой же. Окружающие смотрели на это молча и никак не препятствовали, из чего я заключил, что шоу идет по сценарию.

– Хопали-топали-гопали-зип! – внезапно завопил старик тонким пронзительным голосом и высоко подпрыгнул.

Резиновые тапки звонко шлепнули его по пяткам. Все вздрогнули, но ящик остался спокоен. Дед покачал головой и снова дунул в свою дым-машину, окутываясь паром, как локомотив на холостом ходу. Тук-тук по башке, хлоп-хлоп по жопе, дрюк-дрюк по оранжевой пластмассе.

– Фулики-дулики-нолики-ролики! – прокричал он грозным фальцетом и протанцевал вокруг ящика, как пингвин вокруг полыньи. Шлепали тапки, скрипели суставы. 

– Воракулейц! Горомутон! Хохрукутум! – строго сказал дед ящику. Если ящик его и понял, то никак это не проявил.

– Бамбарбия. Киргуду, – тихо сказал стоящий рядом со мной Пётр, и я непроизвольно хрюкнул от сдерживаемого смеха, нарушив пафос момента.

Все посмотрели на меня осуждающе. А дед, ещё раз затянувшись, неожиданно обычным голосом сказал.

– Рекурсор настоящий. А где ковчег?

– Да, где ковчег, Коллекционер? – повторил его вопрос главарь, обращаясь к Андрею.

– Разговор был про рекурсор, – напрягся тот, – ковчег в комплект поставки не входит.

Дедок подбежал к главному рейдеру и что-то зашептал ему на ухо. Тот морщился и отворачивался, – видимо пахло от старого шамана не розами, – но слушал внимательно.

 – А хитрый ты, Коллекционер, – высказался он, в конце концов, с заметным уважением, – но это не наша проблема.

– Сделка? – напряженно спросил Андрей.

– Сделка, – подтвердил рейдер.

 Рейдер возле РАФика перерезал верёвки пленнице и та, растирая запястья, пошла к нам.

Андрей спросил ее напряжённым до звона голосом:

– Всё в порядке?

– А ты совсем не спешил, Анди, – ответила она зло.

– Обстоятельства, – ответил он кратко.

– Если тебе всё же интересно, то я цела, только грязная и есть хочу. Три недели в загоне для рабов! Три недели, Анди! Я очень надеюсь, что обстоятельства были ДЕЙСТВИТЕЛЬНО серьёзными!

– Уходим! – скомандовал Андрей, и все полезли по машинам. Пётр и Джон, страхуя группу, уселись в УАЗик последними, и мы, развернувшись, двинули назад. На обратном пути подхватили Карлоса с его чудо-винтовкой и после этого прибавили скорость так, что я уже еле справлялся с управлением. Это была какая-то скачка с препятствиями, километров семьдесят в час по лесным дорогам. И если вы думаете, что это не быстро – попробуйте сами гнать вот так-то на УАЗе без гидрача. Пассажиры мои сзади на междометия изошли, то ловя зубами спинки передних сидушек, то пробуя головой на прочность жёсткий верх. Только Карлос на переднем сидении ехал молча, одной рукой держась за ручку на панели, другой обнимая винтовку.

 Наверное, в этой гонке был какой-то смысл, хотя, на мой взгляд, чтобы найти по следам два УАЗа на «гудричах» вовсе не надо быть следопытом… Один раз остановились на полянке, перелили горючку из канистр в баки. Всё время, пока я наслаждался бензиновым запахом, Пётр и негр тревожно озирались с оружием в руках, а Карлос, перехватив у меня канистру, слил остатки в пивную бутылку и заткнул горлышко матерчатым фитилём. Мне передалась бы их обеспокоенность, но я к тому моменту устал, как чёрт. УАЗик – не самая лёгкая в управлении машина, знаете ли, рулить несколько часов в таком режиме – руки отваливаются и жопа отбита. Заправились – и снова погнали. Я уже не смотрел на километраж и не смотрел на часы – вымотался так, как сроду не выматывался.

Не могу сказать, как долго мы ехали к тому деревянному сараю, крытому ржавым до прозрачности железом. Андрей выскочил чуть ли ни на ходу, распахнул с усилием провисшие ворота – и «Патр», а за ним и я, вкатились внутрь. Сарай как сарай, сельскохозяйственного предназначения. Очень старый и ветхий, но стены целы, да и крыша, хоть и ржавая, держится. Андрей закрыл за нами ворота и побежал вперёд, к противоположному торцу. Затем потемнело, как будто на солнышко снаружи набежала туча, у меня снова оборвалось что-то внутри, и Патриот пополз вперёд. Я двинул за ним, уже почти теряя сознание.

Мы покатились в темноту, и Андрей скомандовал:

– Карлос, давай!

Щёлкнула зажигалка, завоняло бензином, и бутылка полетела из окна назад, в темнеющий сарай. Сзади полыхнуло, потом впереди снова тусклый свет – правда, вечерний, предзакатный, несолнечный, но я и тому был рад. Главное – дали бы передохнуть…

– Всё, этот проход на какое-то время закрыт, – сказал, подойдя к УАЗику, Андрей, – теперь им придётся сюда в обход идти.

– А куда сюда-то? – спросил я растерянно.

– Не узнаёшь? – Андрей рассмеялся с заметным облегчением, – Оглядись!

Я огляделся – вокруг были обычные, нормальные до слёз гаражи. Плохо покрашенные, небрежно сложенные, утилитарные до безобразия – но совершенно явно родные, живые и действующие. Я даже место узнал – один из тупиков недалеко от моего проезда. Чёрт побери, в воздухе ещё витал запах горящего бензина, и в крови бурлил адреналин погони, но я был, можно сказать, дома.

– Поехали через твой, – сказал Андрей, – новый проход делать нет смысла…

Я слегка потупил, потом вспомнил – да, ведь у меня в гараже теперь ворота в иные миры! Не смог сообразить с устатку, хорошо это или плохо – просто махнул рукой, и, объехав стоящий Патр, направился к себе – на этот раз, на правах хозяина, первым.

Доехав, открыл ворота и сделал приглашающий жест – вэлкам, мол. Мои попутчики вылезли и, стараясь держать оружие по возможности незаметно, кое-как втиснулись в переполненный «Патриот». Последним, сказав мне на прощание: «Ну, увидимся…», залез на переднее сидение Андрей.

Высокий внедорожник аккуратно въехал в гараж, буквально миллиметром вписавшись под верхнюю перекладину ворот, и я закрыл створки. Через пару минут открыл – внутри уже было пусто, только запах выхлопа. Поднятые рольставни задних ворот демонстрировали скучную кирпичную стену. Я привычно развернулся, въехал задом и, наконец, заглушил мотор. Всё, спать.