— Вот ты меня и облапал, наконец. Полегчало? — мрачно спрашивает Лирания.

— Предпочёл бы наблюдать твою грудь в других обстоятельствах, — говорю я, с сожалением встряхивая баллончик с альтерионским регенератором.

Он изрядно полегчал, зато разодранные тактическим маникюром берсерка молочные железы теперь выглядят как новые. Крошечные белые чёрточки шрамов постепенно рассосутся, проверено.

— Других обстоятельств для тебя не будет, — отвечает она категорично. — Насмотрелся? Я могу надеть лифчик?

— Конечно, надевай. Раз других обстоятельств не будет, то пользуюсь случаем сказать, что грудь у тебя красивая.

— Не ври, у Шоньки лучше.

— У Шоньки — больше, это не одно и то же.

— У тебя был шанс со мной переспать, — напоминает она. — Второго не будет.

— Это был не шанс, а подачка. Мне не нужен секс из жалости.

— А что тебе нужно, зануда ты чёртов?

— Ты.

— Нафига?

— Не знаю, — сказал я честно. — Меня к тебе тянет.

— Нашёл сокровище! — фыркает она. — Я та ещё сука психическая.

— Я в курсе. Если б даже и сомневался, сегодня нарисовалась — не сотрёшь.

— Отвали, — сказала она, застёгивая рубашку. — Мне твои советы не нужны!

— Так я их, вроде, и не давал. 

— Вот и не лезь. И прекрати на меня так смотреть!

— Как?

— Как будто я ребёнок, а ты взрослый. Такой, знаешь, понимающий, сочувствующий, многомудрый взгляд отпетого мудилы. «Какую бы ты не спорола херню, девочка, я всё пойму, всё приму, и всё равно буду за тебя».

— А чем плохо?

— Ты мне не отец, этим. Он такой был. На любое моё говно отвечал: «Ничего, я понимаю, тебе тяжело, это возраст, это пубертат, это протест, это реакция на то, что у нас появилась Ония и ты больше не единственный ребёнок, ничего страшного, все делают глупости…»

— Похоже, у тебя был хороший отец.

— Ничерта. Он просто отказывался реагировать, а говном себя чувствовала я! Уже из принципа творила лютую хрень, чтобы его проняло, чтобы он заорал на меня, треснул, выпорол, пнул… Да что угодно, кроме этого вечного «я понимаю» и «принято»! Но он ни разу за всю жизнь даже подзатыльника мне не отвесил. Словно боялся дотронуться. А потом… А, к черту. Не знаю, зачем я тебе это рассказала. Проваливай из моей комнаты, видеть тебя не могу!

— Понимаю.

— Ты специально, да? Бесишь меня? Это какой-то хитрый подкат?  Иди в задницу! Это ты тоже «понимаешь»?

— Принято.

— Ах ты скотина! Ненавижу тебя! Так и дала бы по башке, но рука ещё болит. Прекрати, что ты делаешь, не смей меня целовать! Кончай обниматься! Укушу! Тьфу, гадость! Пошёл вон! Никогда так больше не делай!

И я пошёл, конечно. Но в этот раз она не каменела в моих руках, и губы её ответили. У губ свои резоны.

***

Постепенно картина Средки возникает в моей голове в виде объёмного плана, переплетённого разноцветными нитями внутренних связей. Картина далеко не полная: слишком мало времени, слишком многого я не вижу, слишком мало участия принимают в этом ребята. Они развлекаются, я работаю. Кажется, у нас с самого начала как-то неверно распределились обязанности.

Но что-то вырисовывается. Я не зря часами торчу в открытом кафе, пропуская через почки литры кофе и буквально всем видом показывая «этому парню что-то надо». Уже на второй день ко мне стали подходить. Интересоваться — я покупаю или продаю? Предлагаю или ищу? Что может предложить Средка такому необычному молодому человеку, если он не идёт в бордель, игровой салон или ночной клуб? А что он может предложить Средке? Увы, это не те обязанности, которые я готов делегировать. Эх, Джаббу бы сюда…

«Тёмной лошадкой» в команде оказался, внезапно, Кери. «Внезапно», потому что мне казалось, что я знаю его как облупленного. Интик-ботан, начинающий технарь, умеренно вздыхающий по Дженадин, но куда больше увлечённый своими железками, которые мы всё-таки вытащили из его мастерской на крыше.  Не все, но большую часть. Мне интересно, куда потянет его на Средке. Пойдёт компенсировать комплексы в бордель? Отправится сублимировать ссыкливость в бойцовый клуб? Примется побеждать излишнюю скромность на танцульках с наркотой? Зальёт шары в баре, плачась о судьбе кибер-бармену? Утонет в уютной виртуальности?

Кери выбрал «шифроваться». Он тщательно избегает говорить о том, где проводит время на Средке, а на прямой вопрос отвечает: «Не скажу! Извини, прем, это личное!» Правда, при этом единственный из всех пытается приносить пользу — сообщает о различных заведениях, обнаруженных им в окрестностях. Кери — парень тщательный и дотошный, поэтому из его докладов я легко вычислил место, куда он ходит — это единственное заведение, которое он не упомянул, описав все соседние.

«Клуб тёмных мистерий», поди ж ты. Знаем мы такие «мистерии» — сначала какой-нибудь мутный хрен в капюшоне задвигает под странную музыку и подозрительно пахнущий дым про величие Бафомета, а потом все предаются свальному греху при свечах в центре пентаграммы. Поэтому, когда Кери не вернулся в контрольный срок, я отправился его вытаскивать, ожидая найти наглухо удолбанным, до полусмерти затраханным и без единого тока в кармане. Валяющимся голым в каком-нибудь шамбалистическом интерьере — или как тут у них принято оформлять заведения по монетизации мистики. Миры разные, но люди-то везде одни и те же.

К моему удивлению, заведение оказалось начисто лишённым хрустальных шаров и бронзовых колокольчиков. Из интерьера нельзя сделать ни единого заключения о профиле предоставляемых услуг. Небольшое помещение утилитарного дизайна, стойка, за которой сидит, скучая, некий невзрачный человек. Он не проявляет ко мне интереса, и я подхожу сам.

— Что-то надо? — спрашивает он без малейшего энтузиазма. У него что, повременная оплата?

— А что вы можете предложить?

— Если ты задаёшь этот вопрос, то, скорее всего, ошибся дверью.

— Как насчёт парочки тёмных мистерий? — намекнул я.

— Вряд ли они тебе нужны, мальчик, — пожимает плечами клерк за стойкой, — бордель за углом. Там тебя оделят теми знаниями, которые требуются в твоём возрасте.

— Вы со всеми клиентами так разговариваете?

— Здесь нет клиентов. Только посвящённые и простецы. И ты явно не из первых.

— Я ищу своего друга. Не знаю, чем тут посвящают, но он таскался к вам, и он мне нужен.

— Понятия не имею, о чём ты, пацан. Иди отсюда, мы закрыты.

— Не вижу таблички на дверях.

— Она появится, как только ты из них выйдешь, так что поспеши.

— Верните Кери, — я и на шаг не сдвинулся. — Мне пофиг, какой хернёй вы тут страдаете. Верните парня и страдайте дальше.

— Проваливай! — сбоку раскрылась неприметная дверь, и оттуда выдвинулись два кибера-вышибалы. У каждого по два кулака, каждый размером с мою башку, и я удаляюсь.

Издали наблюдаю, как клерк быстро отключает и убирает в сумку ноутбук, гасит свет и закрывает жалюзи. Наружу не выходит, значит, скрылся куда-то внутри.

Кери, блин, во что ты вляпался?

***

К сожалению, открывать запертые двери техническим колдунством умеет именно Кери, мне приходится рассчитывать только на человеческие долбоебизм и распиздяйство. К счастью, они редко подводят — одно из окон второго этажа, куда я влез по наружному вентканалу, не заперто, просто закрыто. Внутри — обычный жилой модуль, дешёвый, засранный и плохо пахнущий. Здесь недавно жил кто-то неаккуратный, но сейчас его нет. В коридоре тишина, лестница ведёт вниз.

Вот дверь в помещение со стойкой, где я беседовал с неприветливым человеком. Дверь закрыта, проверять, заперта ли, не стал — мне туда не надо. Мне надо по этому коридору и вниз. Наверняка там, внизу, самые тёмные мистерии и творятся. Где же ещё? Хотя настоящего сырого и мрачного подвала на висящей в воздухе на уровне примерно десятого этажа Средке взять негде, но я уверен, что для мистерий что-нибудь придумали.

Первая комната на минус первом уровне выглядит, как небольшой лекционный зал: видеоэкран на стене, стол для лектора, стулья сидящих к нему лицами реципиентов. Никого нет, пустые стены, утилитарная мебель. Как-то не мистически. Следующее помещение похоже на компьютерный класс — снова экран на стене, но перед ним десяток одноместных столов со встроенными терминалами. На одном из столов небрежно брошены распечатки: «Тест №1», «Тест №2» и так далее. Это что, центр хэдхантинга? Но почему подпольный?

Следующая дверь последняя, торцевая. Она отличается от всех остальных — массивная, металлическая, раздвижная. Если бы она была закрыта, я мог бы только побиться о неё головой, но сбоку щель — кто-то не довёл полотно. Наверное, спешил очень. Я тихо его отодвинул, расширяя проход, и просочился внутрь.

Шум вентиляторов, в помещении заметно холоднее, чем снаружи, мигают многочисленные лампочки. Я никогда не был в настоящем большом вычислительном центре, но представлял его себе именно так — полутьма, тревожные тусклые лампы, ряды тёмных шкафов, перемигивание индикаторов, светящиеся экраны. Ничего не понятно, но выглядит внушительно.

Кери я обнаружил, пройдя помещение насквозь. Пока шёл, покрылся мурашками размером с кулак, и вовсе не от холода. Пистолет оказался в моей руке буквально сам собой, но он не пригодился. Кто бы тут ни распоряжался, он уже покинул вверенное ему помещение. А жаль. Я бы поболтал со здешним сисадмином.

Кери сидит в кресле, похожем на стоматологическое, на его башке модное пластиковое ведро с проводами, глаза закрыты, вокруг моргают лампочки. Что со всей этой техникой делать, я без малейшего понятия, потому просто снял электронный колпак с его головы, предварительно убедившись, что ему ничего не успели вкрутить в черепушку. К счастью, что бы это ни было, оно бесконтактное.

Сначала парень полежал немного с закрытыми глазами, и я уже начал бояться, что опоздал, но потом всё же пришёл в себя.

— Ну как, я прошёл? — спросил он. А потом узнал меня.

— Прем? А ты что тут делаешь?

— Потом объясню. Пошли отсюда, пока никто не заявился.

— Ты не знаешь, я прошёл тест? Меня возьмут?

— А тебе очень хочется?

— Никогда в жизни ничего так не хотелось! Это же уникальный шанс! А какие там ребята прикольные! Расслабленные все, весёлые и делают при этом такие офигенные штуки!

— Вот эти ребята? — я веду Кери через зал, придерживая за локоть, хотя он вроде бы в норме. Может быть, слегка дезориентирован, но в норме. А вот ребята не очень. Их головы за тёмными стёклами аппаратных стоек выглядят не слишком счастливыми. Хотя, может быть, там, внутри, им не так уж плохо, если не считать вкрученных в черепушки проводов. Мальчики, девочки, все не старше восемнадцати, но где то, что у них было ниже шеи, лучше, наверное, не интересоваться.  

— О чёрт… — Кери замолчал надолго и говорить начал только в кафе, после того как я почти насильно влил в него полстакана местного дерьмового рома.

— Я искал, где узнать побольше про компы, — признался он. — Слышал, что на Средке есть те, кто учат сетевым штукам, хотя это и крайм. Но если есть способности — то могут научить даже задаром. Надо только оплатить тестирование. Конечно, я сразу подумал, что это кидалово. Деньги отдашь, а потом скажут «не прошёл» — и до свидания. Никак ведь не проверишь…

— Да ты не совсем лох, — удивился я. — Так что же тебя туда понесло?  

— Понимаешь, прем, деньги небольшие, а мне этого так хотелось! Узнать, научиться, стать крутым хакером. Как твой брат.

— Мой брат заперт в какой-то жопе, вылезти оттуда не может, его активно ищут, и на связь он не выходил уже неделю. Угадай, отчего у него такая интересная жизнь? Па-бам! Потому что он крутой хакер, дро! Но ты продолжай, продолжай, это интересно.

— В общем, мне сказали, что я прошёл отборочное тестирование, и, если понравлюсь ребятам, смогу влиться в коллектив, то меня возьмут в обучение, и даже будут платить при этом!

— Много? — поинтересовался я.

— Знаешь, — смутился Кери, — я не спросил. Был готов сам приплачивать. Сказали, что встреча с ребятами будет в вирте, потому что всё очень секретно. Я не удивился — понятно же, что хакеры не будут встречаться с незнакомым парнем лично.

— И как прошла встреча? — я налил Кери ещё рома. — Пей, это я как врач тебе говорю.

— Я немного… Да что там, сильно боялся. Я же не умею общаться вообще. Тем более, с крутыми хакерами. А они оказались классные. Весёлые, открытые, красивые все такие. Совсем не задавались, что они всё умеют, а я нет.

Кери выпил рома, поморщился, поперхнулся, но из глаз стала уходить остекленелость.

— И что они умеют?

— Всякое, — вздохнул он. — Мне успели показать немного. Они делают всякие штуки… Ну, как бы рисуют, что ли. Но прямо в голове, без всего. И оно как будто возникает. А потом ты меня вытащил, и оказалось…

Глаза Кери снова стало заливать мутное стекло, и я встряхнул его за плечо.

— Всё, хватит, не думай об этом. Шонька, Шонь, иди сюда!

Рыжая как раз удачно вышла из башни, значит, её сменила Лирания.

— Привет, прем, чем займёмся? — смеётся она в предвкушении.

— У меня образовались кое-какие дела, а вот этого дро надо срочно выгулять. Для прочищения башки от лишних мыслей. Можешь?

— Да не вопрос!

Шоня увела плохо соображающего Кери, а я задумался, нужно ли мне что-то предпринимать по поводу увиденного. Я даже не знаю, насколько этот креативный центр на детских мозгах — крайм. Скорее всего, раз они шифруются, это не вполне законно. Но, может быть, они просто экономят на какой-нибудь лицензии или демпингуют на рынке креативных услуг. Не сделаю ли я большего зла, если полезу в это дело, нихрена не понимая в последствиях?

***

— Приветствую тебя, прем корпы «Шуздры». Тебя по-прежнему слишком легко убить. Это даже не интересно.

— Привет, Костлявая, — поприветствовал я оседлавшую стул девушку в защитном мотоциклетном костюме, со шлемом, висящем на локте.   — Я мог бы застрелить тебя раз пять, пока ты шла к столику.

— Если бы я собиралась тебя прикончить, то зашла бы сзади.

— Значит, — констатировал я, — мой зад тебя не интересует. Тогда что тебе надо?

— Ты слишком мал, чтобы я интересовалась твоей анатомией. Просто еду, смотрю — знакомое лицо! Дай, думаю, поздороваюсь.

— Как скажешь, временный прем клана Синей улицы.

— Нет ничего более постоянного, чем временное, — улыбнулась она. — Не все были довольны, но я разобралась. Теперь я полноправный прем.

— Поздравляю.

— А где твоя корпа, когда ей не нужно прятаться за твоей спиной?

— Где-то тут шляется, — неопределённо покрутил в воздухе рукой я.

— То есть ты ещё не бросил этих неудачников?

— Они постепенно учатся.

— Чушь, — резко сказала она. — Это низовые. Шлак. Не годятся ни на что, кроме аренды. Их выращивают киберы в интернатах, они могут только тупить, жрать наркоту и просирать свою жизнь. Говно, а не корпа. Спорим, они висят на твоей шее, не делая ровно ни черта и требуя от тебя токов?

— Не всё сразу, — уклончиво ответил я, мысленно признавая, что она кое в чём права. — Есть положительная динамика.

— Тогда почему ты сидишь тут, как мрачная задница? Поделись с коллегой-премом!

Я подумал. Потом, под насмешливым взглядом Костлявой, подумал ещё. А потом решил «да какого чёрта». И рассказал ей историю Кери.

— Покажи мне эти «мистерии», — тут же сказала она.

— Это несколько кварталов отсюда.

— Я подвезу, поехали.

— О, у тебя новый мотоцикл? — отметил я.

— Это бывший мот Хваталы. Премовский. Мой лучше, но прем должен ездить на этом пафосном носороге. Садись сзади, только не хватай меня за сиськи и не обоссы с перепугу сиденье.

Мотоцикл рванул с места совершенно бесшумно, с бешеной скоростью прыгая из ряда в ряд и почти ложась на бок в поворотах. Я не дёргался — если уж сел пассажиром, то доверяй водителю. Или не садись.

Домчали моментально.

— Ты хорошо держишься, как будто тебя уже катали на моте.

— Катали.

— Ха, ещё скажи, что можешь рулить!

— Могу. Не так хорошо, как ты, но поеду и не упаду.

— Брешешь? Я ведь и проверить могу!

— В любой момент.

— Да ты полон сюрпризов, пацан. Может, мне тебя усыновить?

— Если хочешь сунуть мне в рот сиську, можно обойтись и без этих формальностей.

— Пососи чего другого, наглец малолетний! — фыркнула она. — Показывай, как ты влез внутрь…

У голов за стёклами странные лица. Несимметричные, с необычным разрезом глаз, с деформированной структурой черепа. Самое пугающее — глаза их открыты. У некоторых в глазные впадины уходят тонкие проводки, у других к глазам прилажены странные конструкции. Глазные яблоки подёргиваются, веки изредка моргают. Что они видят? И видят ли что-нибудь?

Я помахал рукой перед стеклом, но глаза рыжеволосой девочки, в череп которой уходят десятки разноцветных проводов, не дрогнули. Может быть, с её стороны стекло непрозрачно, а может быть, она видит только электронные сны.

— Вот мрази, — сказала Костлявая. — Жаль, что ты их спугнул.

— Какие странные дети, — сказал я.

— Это клановые, — ответила она. — Их всегда можно узнать.

— Я вижу. Но как они сюда попали?

— Иногда город их забирает в клиники. Типа для исследований и лечения. Ни один ребёнок не вернулся.  Кланы побухтели, но и только, потому что они все равно не выживают.

— Судя по структуре лицевых костей, они подвергались воздействию какого-то токсического мутагенного фактора. Возможно, в перинатальном периоде.

— Не поняла, но повторяю приглашение. Нам нужен кто-то типа тебя, пацан.

— Что будем делать с этим? — я показал на стойки с головами.

— Я займусь. Иди.

— Один вопрос, можно?

— Давай.

— Правда, что в кланах умеют перезагружать арендных? Приводить в сознание?

— Это не то, что рассказывают чужакам. Приходи к нам, узнаешь. Может быть. А зачем тебе?

— Одна из моих девчонок нашла свою мать на Средке в качестве секс-куклы. И теперь её от этого таращит. Я поспрашивал, контракт можно выкупить. Ну, или просто похитить женщину…

— И ты хочешь её разблокировать?

— Да.

— Тупо.

— Почему?

— Сейчас твою девчонку таращит от того, что её мать трахает кто хочет. Представь, как её будет таращить, когда она поймёт, что её мать больше ни на что и не годится? Её же никто не загонял в аренду насильно, так?

— В общем, да.

— И что она будет делать, если ты её, к примеру, сопрёшь и разблокируешь?  Я тебе скажу: сначала она тебя проклянёт, за то, что ты лишил её выплаты, а потом пойдёт и наймётся в аренду обратно. И каково будет твоей девчонке?

— Наверное, ты права, — признал я. — Но я бы попробовал. Иногда стоит дать ещё один шанс. Даже если человек его просрёт.

— Вали отсюда, романтик малолетний. Бесишь.

Это она про меня сейчас? Серьёзно?

***

Сегоний-Младший жмётся и стесняется. «Менжует», как говорили в моем первом детстве. Три раза переспросил, не узнает ли кто-нибудь о его похождениях на Средке. Я уж думал, он невесть какой маньяк-извращенец, а оказалась, всего-то голубой. Банальное «родители не поймут». Парню восемнадцать, и он скрывает, что гей. Дело житейское. Родителям не признался, а нам доверился. Смешно, уж если кто и может заняться шантажом, так это как раз мы. Крайм-корпа же. Удивительный у них тут наивняк местами, просто диву даюсь.

Бордели универсальны, приключений на его задницу (во всех смыслах) найти несложно, но ему хочется романтики. Заведений такого рода в моём экскурсионном меню не предусмотрено, но за три дня я успел завести несколько полезных знакомств среди местных крайм-промоутеров, которые находят клиентуру для услуг, не вывешивающих голографическую рекламу на первой линии.

Поняв, что я имею в виду, на нас с Сегонием посмотрели именно так, как я ожидал. Не составить бы себе ненужной репутации… Впрочем, клиент прав до тех пор, пока платит. Хорошо, что я решил провести первую сессию сам, а не поручил Сегония, например, Зонику. Тот бы весь на говно изошёл, если бы его за голубого приняли.

Я, по понятным причинам, не бывал в гей-клубах раньше, так что не знаю, чем здешний отличается от наших. Впрочем, наверняка у нас неона меньше, здесь все на нём просто помешаны. А так — обычный кабак с танцульками. Разве что за столиками сидят чаще моногендерно — мальчики с мальчиками, девочки с девочками. Но и разнополых компаний тоже хватает. На мой взгляд, ничего особенного. Не знать — так и не заметишь разницы. Впрочем, нет, танцпол выдаёт. Медленные танцы разбивают коллектив на парочки по предпочтениям.

Я показал Сегонию на пустующий столик и пожелал удачи в любви, но он вцепился мне в локоть.

— Посиди со мной, а то как-то страшновато.

— Все будут думать, что мы парочка, — возразил я. — Мне, в общем, плевать, но так ты себе кавалера не подцепишь.

— Я прошу! Ненадолго!

Уселись за столик вместе.

— Вы у нас в первый раз? — осведомился официант. Я не понял, арендованный он или наёмный, уж больно причудливо одет и странно накрашен. Или одета и накрашена — сложно определить.  

— Первый, — робко пискнул Сегоний-Младший.

— Тогда за счёт заведения! — офицант/ка выствил/а на стол два высоких бокала с трубочками.

Сегоний нервно присосался к своей, а я воздержался. После весёлки, которой мы накидались в клубе с Шоней и Дженадин, решил избегать незнакомых напитков. Мало ли, какой у них эффект. Не хотелось бы внезапно возлюбить ближнего своего. Не в этом месте. 

Отдал стакан Сегонию, когда тот от нервов всосал свой, как трюмная помпа.

— Что-нибудь ещё, ребята? — спросил/а официант/ка, проходя мимо столика.

Сегоний сделал жалобное лицо, и инициативу пришлось проявить мне.

— Что-то порекомендуете?

— Вы просто посидеть или ищете приключений?

— Мой дро хочет обрести счастье в любви, — сказал я.

Младший то ли икнул, то ли булькнул трубочкой в стакане, что, вероятно, означает согласие.

— С вами или отдельно? — уточнил/а официант/ка.

— Я тут просто для моральной поддержки. Вы не поверите, этот красавчик такой стеснительный! — я подмигнул официанту или официантке.

Сегоний побледнел, покраснел, побледнел снова и всосал с хлюпаньем второй стакан.

— У нас есть традиция, — сообщил/а он/а. — Человек в поиске покупает стакан «тёмной любви». Тогда все видят, что он открыт для отношений.

— Док? — жалобно посмотрел на меня Сегоний.

— Любой каприз за ваши деньги, — буркнул я про себя, а официанту сказал, — тащи вашу тёмную любовь.

Махнул платёжной карточкой — на Средке за всё плачу я, клиенты рассчитываются с нами потом. И мы не стесняемся в накрутке.

Стаканяка такой, что можно утопить той-терьера. Внутри что-то тёмное с пузыриками. Может быть, так и должна выглядеть жидкая любовь, хотя больше похоже на кока-колу.

— Не спеши, — советую я Сегонию, который отхлебнул сразу четверть. — А то накидаешься и провафлишь своё счастье.

— Ты думаешь, кто-то подойдёт? — переживает он.

— Непременно. Такой видный парень!

— Ты так думаешь?

— Не ценитель, но вижу, как на тебя смотрят.

— Где? Кто?

— Не вертись! — одёрнул я его. — Веди себя с достоинством. Ты же клиент корпы Шуздры!

— Да, да, конечно… — и он снова нервно захлюпал стаканом.

— Эй, дро, скучаете? Можно к вам? — смазливый типчик томной наружности, весь прикид в лампочках.

— К нему, — указываю я на Сегония.

— А ты что же, милый мальчуган? Не хочешь пообщаться?

— А разве передо мной стоит стакан газированного говна?

— Подумаешь, какой… — обижается подсвеченный и удаляется за другой столик.

— А на меня он даже не посмотрел! — обиженно шепчет Сегоний.

— Ничего, будет и на твоей улице площадь, — успокаиваю я.

Я уже начал беспокоиться, что клиент останется без оплаченного досуга, и нам придётся возвращать аванс, но, в конце концов, брутальный тип в расстёгнутой до волосатого пупа латексной куртке и хайтековой имитации строительного респиратора под жгучими чёрными глазами увёл его сначала на танцпол, а потом в нумера. Я с облегчением удалился — пока Младший пил свою чашу терпения, ко мне подкатывали раз пять, и причём пару раз настолько навязчиво, что я уже собрался им врезать.

Расположился в уличном кафе неподалёку и уселся накачиваться кофе.

Ждать пришлось долго, но клиент вышел довольный, а счёт за него крошечный. О последнем ему, разумеется, лучше не знать, потому что я-то стрясу по полной, иначе Шоня меня не простит.

— Ну, как тебе? — поинтересовался я из вежливости.

— Шикарно, дро! — сказал он, расплываясь в улыбке. — Лучший вечер в моей жизни!

— Значит, пора переводить токи.

— Не вопрос, дро! Вы точно заслужили премию! Буду с нетерпением ждать следующего выхода.

Не делает ли это меня немножко сутенёром? Да наплевать, вся сфера услуг проистекает из одной, но весьма древней профессии.