Глава 7. Честность — лучшая политика

— М-да, — хмыкнул Ингвар, опуская стакан на стол, — коньяк, буду честным, весьма посредственный. Что и неудивительно в почти непьющем обществе. А ещё его не глушат стаканами, а наливают по чуть-чуть в специальные… А, неважно. Я всё равно рад выпивке. Тут даже самогонку гнать не из чего, разве что из каши. Твоё здоровье!

— Это тоже тост? — уточнил Драган.

— Да, он самый.

Выпили под осуждающим взглядом Деяна.

— Что ты смотришь, как обкакавшийся пёсик?

— Гав!

— Да не ты! Я тебя, парень, спрашиваю!

— Роже мочу охлопывать!

— Плесни ему, Драган. Оно, конечно, перевод продукта, но не налить просящему у нас считается не по-людски. Не знаю даже, за что выпить… Ну, допустим, за сбычу мечт.

Все аккуратно соприкоснулись стаканами, и Деян отважно влил в себя сразу половину, после чего выпучил глаза и застыл, мучительно дыша ртом и смаргивая слёзы.

— Вот что значит «нет опыта», — прокомментировал насмешливо Ингвар. — Я-то с детства на бабкином самогоне тренировался. Дыши, дыши, болезный, сейчас отпустит, потом догонит… В общем, увидишь. Надеюсь, у тебя не одна бутылка, Драган?

— Не одна, — подтвердил тот.

— Вот и отлично. Но, пока мы не нарезались, хочу кое-что уточнить. Пару буквально моментов.

— Спрашивай, — кивнул Драган, разливая.

— Ты сказал, что пытался скрыть свою резистентность, но неудачно, и тебя сцапали, так?

— Ага. Если попал на карандаш, то уже не сорвёшься.

— Получается, ты был в курсе про излучатели? Я недолго, но весьма активно пообщался с главным контролёром коррекционного центра, и даже он, находясь на не самой малой должности в системе, толком не знал, как она работает. Неман, будучи главным инженером, узнал об этом случайно, уже после Катастрофы. Одна моя знакомая работала в закрытом архиве госаппарата, и то накопала какие-то крохи, выглядящие к тому же не слишком связно и достоверно. А ты, значит, не просто знал, но и разбирался в деталях: что кодируется, как контролируется… При этом заливаешь, что просто обслуживал кабели?

— Разные кабели требуют разного обслуживания, — уклончиво ответил Драган.

— А ещё ты с первого взгляда опознал огнестрельное оружие, знаешь о множественности миров и межсрезовой торговле, вычислил во мне чужака…

— Это было несложно. Ты даже не пытался притворяться местным.

— Тем не менее, кроме тебя это никому в голову не пришло. Кроме того, ты намекал, что связан с контрабандой оружия…

— Я знал о ней, всего лишь.

— Всего лишь? Ты как-то дофига всего знаешь. И мне начинает казаться, что наша встреча не была такой уж случайной. Ну, за откровенность и честность!

Они чокнулись и выпили, причём Деян упрямо затребовал и опрокинул в рот свою долю. Второй раз у него пошло уже легче: глаза заблестели, лицо зарумянилось, плечи расправились. Он пару раз попытался что-то сказать, но сбился на невнятное бормотание и смущённо замолк.

— Так себе из тебя собутыльник, парень, — сочувственно сказал Ингвар. — Даже анекдот не расскажешь, не говоря уж за жизнь перетереть. Только продукту перевод. Впрочем, не жалко, пей. Каждый мужик должен хоть раз в жизни получить этот опыт.

— Да, — признал Драган, выпив, — я и правда искал тебя, а не случайно наткнулся. Но я не скрываю, что ты мне нужен, и не скрываю, зачем. Когда я понял, что ты чужак, то сразу решил, что это шанс. Я хочу свалить отсюда. Внутрь меня ваши параноики не пустили, оставалось дождаться, когда ты вылезешь сам. Давай лучше выпьем! За… ну, например, за взаимопонимание!

— С первым собственным тостом тебя, — они чокнулись стаканами, захватив и Деяна, который выглядит уже заметно опьяневшим и сидит на стуле нетвёрдо. — Но для взаимопонимания требуется именно взаимность. А ты явно понимаешь в происходящим больше меня.

— А что тут не понять? Этот мир накрылся, я хочу из него уйти, ты знаешь как… Знаешь, знаешь, не ври! Всё равно не поверю, как бы ни отпирался. Пей, чего не пьёшь?

Ингвар выпил, закусил печенькой. Хозяин склада подал к чаю целую пачку пересохших и рассыпающихся на кусочки, но всё ещё вкусных кондитерских изделий.

— И откуда же ты знал, что я вылезу именно сейчас? Только не говори, что ты меня тут полгода караулил.

— Информация правит миром! — пьяно засмеялся Драган. — Ты думал, вы с Неманом на другой канал переключились и вас никто не слышит? Это было глупо, друг!

— О, радиоперехват! — понимающе закивал Ингвар. — Это по-взрослому, да. Не думал, что кто-то тут настолько заморочится. В наших переговорах ничего особо секретного и не было… Ты узнал, что меня ждут в Кареграде, так? Я же сам сказал… неважно кому.

— Какой-то тётке! Велел дождаться, никуда не уходить! Я всё слышал! Это твоя баба, да? Тоже чужачка? Жаль, видео я перехватывать не могу… Красивая хоть? А, неважно… Она же за тобой пришла, я уверен! Сам ты, наверное, и правда не знаешь, где выход, иначе уже свалил бы, но она-то в курсе, верно? Не-е-т, друг… — Драган покачал из стороны в сторону поднятым вверх указательным пальцем. — Я от тебя не отстану! Это шанс, который я не упущу! Давай ещё выпьем! Ты же мне расскажешь? Своему другу?

— Да ты что, всерьёз решил, что я напьюсь и всё разболтаю?

— Алкоголь развязывает языки, друг! Это работает!

— Перепить старого пирата? Смелый план. Глупый, но смелый. Там, откуда я родом, эта доза даже за аперитив не катит.

— Давай выпьем ещё!

— Да запросто. Наливай. Да, и молодому поколению плесни, что уж.  Давайте за смелость и глупость, которые всегда идут рядом, а также за паршивое планирование, делающее нашу жизнь непредсказуемой.

Чокнулись. Выпили.

— Я много всего знаю! — заявил Драган, запив коньяк горячим чаем.

— А конкретнее?

— Не-е-е! Не скажу! Ишь, хитрый какой! Но вы бы все обалдели, если б узнали, как оно на самом деле всё устроено!

— Да ладно, брешешь, поди. Что ты там можешь знать? Так, слухи какие-нибудь…

— А вот и не слухи! Да я сам, если хочешь знать…

— Что «сам»?

— Ничего. Выпьем?

— Всегда за, наливай… Э, не, я сам, ты мимо льёшь. Нарезался ты, приятель.

— Я? Ха! Я ещё два раз по столько могу! Я тренировался!

— Ну, тогда за спортивные достижения. Деян, ты там в сознании ещё? Или просто не можешь выбрать, в какую сторону со стула упасть?

— Я очень странно себя чувствую. Как будто что-то понял, но не пойму, что…

— Ух ты! Господь наш Вакх явил нам чудо! Полено заговорило! Как у тебя это получается, парнишка?

— Я говорю… Я просто говорю, как всегда!

— Нет, ты внезапно говоришь нормально. Волшебная сила алкоголя. Что-то у тебя в башке не то замкнулось, не то наоборот разомкнулось.

— Я… Почему всё плывёт?

— Потому что ты пьян в сосиску, балбес.

— Вы очень неприятный, плохой, злой человек!

— Скажи мне чего-нибудь, чего я не знаю.

— Я люблю Милану! И Юльчу! А они смотрят вам в рот, обе!

— Ты ревнуешь ко мне годовалого ребёнка? Серьёзно?

— Я… Да… Наверное… Но это вы виноваты! Вы спасли Милану, спасли Юльчу, ваш голос повсюду…

— Успокойся, я не вернусь, твоя семья избавлена от моего тлетворного влияния навсегда.

— Правда?

— Зуб даю. Тебе осталось меня сутки потерпеть, крепись.

— А что потом?

— Потом ты пойдёшь назад, а я вперёд.

— Куда?

— Да без понятия. Какая тебе разница?

— Иногда мне кажется, — пьяно вздохнул Деян, — что мы как-то неправильно живём…

— Да ты прямо Капитан Очевидность! — засмеялся Ингвар.

— Кто? Ой, кажется, меня сейчас стошнит…

— Вон ведро! Не вздумай на пол, нам тут спать ещё! Давай, давай, да блин, ну и молодёжь пошла! Драган, помоги его… А, чёрт, и этот уже уснул. Отлично, глядь, посидели…

Луна, как бледное пятно,

сквозь тучи мрачные блестела,

все собутыльники в говно,

и только я сижу без дела…

— Допить, что ли? — Ингвар покрутил в руках ополовиненную бутылку коньяка, потом передумал и убрал в рюкзак. — Пригодится ещё, я думаю.

***

— Вставайте, — безжалостно растолкал он спящих. — Пора выдвигаться. Я уже согрел воды, чай заваривается, каша запаривается. Со вкусом цурики. Словно енот насрал на ананас. Но Мудень смолотил и не поморщился.

— Гав!

— Что, Деян, ведро тебя привлекает больше, чем тарелка? На, блюй. Отдам твою порцию Мудню.

— Гав-гав!

— И мою… — проскрипел Драган.

— Гав-гав-гав!

— Вот кому счастье привалило! Лопай, приятель, тебе сколько ни дай, всё сожрёшь. И правильно, потому что фиг его знает, дадут ли ещё. Чайку тогда рекомендую, граждане собутыльники. С бодунища чаёк отлично заходит. Кофе ещё лучше, но чего нет, того негде взять.

— Почему мне так плохо? — спросил Драган, принимая трясущимися руками кружку.

Деян просто блюёт в ведро, не задавая вопросов.

— Потому что ты выпил примерно ноль-пять дерьмовенького коньяку в одно жало.

— А почему тебе не плохо? Мы пили наравне!

— Опыт и генетика. Я русский, да ещё и со скандинавскими корнями, если бабуле верить. Так что твоя попытка меня подпоить и выведать все секреты выглядела откровенно жалко, извини.

— С чего ты взял…

— Да ты сам рассказал, когда нарезался. Кто к нам с бухлом придёт, тот сам от него и поляжет! Ты вчера уснул мордой в стол, на кровать уже я тебя оттащил.

— И много я рассказал? — мрачно покосился Драган.

— Да всё.

— В каком смысле «всё»?

— А вот теперь сам думай, в каком. Гадай, что я про тебя теперь знаю точно, а о чём догадался.

— Чёрт…

— Нефиг было брехать. Честность — лучшая политика.

— Думаю, ты врёшь, — сказал Драган неуверенно. — Не мог я тебе рассказать…

— Давай ты об этом подумаешь по дороге, ладно? Если не передумал идти с нами. А то, знаешь, твои мотивы в этой истории довольно сомнительны.

— Что бы я там ни наговорил спьяну, — твёрдо сказал Драган, — это ерунда. Мотив у меня один — покинуть этот мир.

— Миры устроены нечестно:

пересекаются они

в местах предельно идиотских,

и не любой туда пройдёт… —

задумчиво ответил Ингвар. — Ладно, давайте для начала дойдём, куда шли. Деян, ты закончил блевать или ещё будешь?

— Говне мочим ло́ха! Халва дрожит!

— Ясно, эффект не закрепился. Жаль. Сказки Юльче тебе пока что лучше не рассказывать.

— Следи к то́рту! Горечь! Предвижу гребя!

— По-моему, Драган, он ругается. Ничего, при похмелье полезны прогулки, так что допивайте чай и пойдём.

***

— Довольно странная идея класть кабели вот так, под землёй, в глубоких тоннелях, — рассуждает Ингвар на ходу, светя фонарём на стены, — дорогая инфраструктура выходит. Дренаж, вентиляция, освещение, при том, что людям тут в основном делать нечего. К чему столько земляных работ, если половину можно кинуть по столбам, а половину зарыть в трубе, оставив только колодцы для обслуживания узловых подключений? Или я чего-то не понимаю, Драган?

— Угу, не понимаешь, — мрачно пробухтел тот, но развивать мысль не стал.

— Что, таращит с бодунища? Ничего, пей больше воды, постепенно расходишься. Не хочешь — не говори, мне, в общем, не очень-то интересно, просто не люблю идти молча. Да и вопросов накопилось. Вот у тебя, к примеру, не приёмник на батарейках, а полноценная ламповая радиостанция, так? И лампочка электрическая. Откуда энергия?

— Из розетки.

— Ишь ты, и тут секреты. Вот у Немана ТЭЦ угольком коптит, там всё понятно. У других анклавов то же самое, уголь или газ. В Убежище есть свой источник, но я так и не понял, что это, запечатано насмерть. Какой-то реактор, наверное. Я не инженер, не знаю, что может работать столько лет без обслуживания, но само по себе это как-то не очень вписывается в ваш технологический ландшафт. Что скажешь, Драган? Откуда такие роскоши?

 — Не знаю.

 — Врёшь. Я бы поспорил на бутылку коньяка, что твоя берлога питается именно от Убежища. Но, во-первых, мне, в целом, пофиг, а во-вторых, коньяк я и так у тебя забрал. Ты себе ещё найдёшь, а мне как-то недосуг руины мародёрить. Будем считать платой за то, что я терплю твоё общество. Да, печеньки и чай я забрал тоже. И нет, мне не стыдно. Пиратам совесть не полагается.

 — На здоровье, — буркнул Драган.

 — Какие-то они сегодня неразговорчивые, да, Мудень?

 — Гав!

 — Спасибо, приятель, ты меня всегда поддержишь, я знаю. Меж тем меня ещё один момент интригует. Наш относительно юный спутник вчера, нахрюкавшись до изумления, внезапно заговорил человеческим голосом.

 — Гав!

 — Нет, не ты. Я про Деяна. Эй, что скажешь, молодой?

 — Итого не скромно, герань!

 — Вот, опять несёт чушь, а вчера был как нормальный. Для пьяного в жопу, конечно. Говорил глупости, но связно. Я не настоящий доктор, но сдаётся мне, что-то тут не бьётся с версией деградации мозга без целительных волн излучателя. Рискну предположить, что деградация бы от алкоголя никуда не делась, потому что с ним как раз можно в своё удовольствие подеградировать, а не наоборот. Хотите версию?

 — Ты же всё равно скажешь, — ответил Драган. — Тебя хрен заткнёшь, похоже.

 — Я как бы никого не заставляю идти со мной. Мне вполне хватает общества Мудня.

 — Гав!

 — Хороший мальчик! Так вот, версия. А что, если это нечто вроде блокировки? Где там у нас башке речевой центр? А, неважно. Суть в том, что без излучателей он не ломается и не деградирует, а как бы заблокировался. Но там, за блокировкой, вполне исправен. Алкоголь снимает блокировки, и нате вам: отверзлось хлебало и словами речёт.

 — Бред какой-то.

 — Не скажи. Образования мне, конечно, не хватает, я даже школу не окончил, но нахватался всякого, и башка варит. Так что я бы не стал сходу отвергать эту версию. Что-то в ней есть. Впрочем, интерес у меня праздный, потому что если для того, чтобы просто поговорить с человеком, его надо напоить в говно, то этак никакого коньяка не напасёшься. Да и разговор выйдет малосодержательный. Далеко ещё?

 — Считай, пришли, — ответил Драган, показывая на стальную дверь.  — Это как раз техническая рубка под излучателем. Нам сюда.

 — Закрыто? Нет, поди ж ты, просто залегло, давно не открывалось. Давайте, ребятки, помогайте! Вот, так-то лучше…

Внутри просторное помещение, заставленное электронным оборудованием. Драган щёлкнул выключателем, загорелась пара тусклых пыльных ламп.

— Электричество есть, — констатировала Ингвар. — Значит, дальше дело техники. В технике я не очень, так что, Деян, делай, что ты там собирался. Я тебя довёл, моя миссия исполнена. Как тут вылезти наверх? Потопаю дальше.

— Не спеши, — сказал Драган. — Время за полдень, идти далеко, лучше переночевать и с утра.

— Да где тут ночевать?

— Должна быть комната отдыха персонала. Они почти везде есть.

— Как много нам открытий чудных… А ты, Деян, что скажешь?

— Бейте кто учтите. Дне натужно потопать, — парень махнул рукой и, сбросив на пол сумку, углубился в изучение переключателей на пульте.

— Здесь! — крикнул из-за угла Драган. — Нашёл!

Небольшая комнатка, три мягких откидных полки, как в поезде, стол, два стула.

— Тут есть свет, обогреватель и даже электрочайник. Самое комфортное место в округе. Сейчас проверю… О, даже вода в кране! Напор слабый, самотёком, но, если слить, то довольно чистая. Можем пополнить запас, сварить кашу и заварить чай. Разве плохо?

— Роскошно, прямо пять звёзд, — кивнул Ингвар.

— Причём тут звёзды?

— Долго объяснять. В общем, уговорил, подожду до завтра. Заодно погляжу, что там у молодого выйдет. Включай чайник. Вот, что в руку легло: со вкусом нипурики. Помню-помню, немного сыром отдаёт. Сыром, который вымачивали в солярке. Пикантный вкус, на любителя. Мудень, ты как к нипурике?

— Гав!

— Тебе лишь бы жрать. Вы не поверите, какую гадость способна слопать эта собака!

— Гав!

— Я не в упрёк, не обижайся, приятель. Ты молодец, прокормить тебя несложно, а пользы полно. Сани тащишь, вон, охраняешь лагерь, всегда готов поддержать беседу…

— Гав!

— Молодец, молодец, вот тебе миска. Если бы ты ещё не вонял, цены б тебе не было. Но, будем объективны, пост-апокалипсис сильно снижает нормативы по гигиене. Помыться тут негде.

— Есть санузел с душем, — сказал Драган. — Но вода еле течёт и очень холодная. Скорее всего, сливается резервная ёмкость.

— Ты, я смотрю, и правда много знаешь о здешнем устройстве. Подозрительно компетентный.

— Это плохо?

— Хм… — задумался Ингвар. — Наверное, нет. В целом как-то пофиг, пожалуй. Даже если ты здешний царь-анпиратор инкогнито, мне до этого дела нет.

— До катастрофы верховную власть представляло Собрание Старших, и его глава — Председатель, избираемый самим Собранием. Ничего особенного, просто чиновник. Нет, я не имею никакого отношения к управляющей вертикали. Туда не берут потенциальных изолянтов и вообще устойчивых к излучению. Они же будут неуправляемы.

— Кем?

— В смысле?

— Ты только что сказал, что вашим мегасовхозом рулили «управляемые» чиновники. Кто ими управлял?

— Ну, «управлял», пожалуй, неправильное слово. Никто не командовал им «сядь и напиши такое-то распоряжение», не заставлял принимать или не принимать решения. Просто они действовали в рамках… Как бы это назвать? Определённой парадигмы, пожалуй. Свободны в пределах некоей общей идеи, но изменить генеральную, так сказать, линию не могли. Просто в голову не приходило. А если кто-то предложит что-то выходящее за границы этого коридора, то либо не поймут, о чём речь, либо возмутятся абсурдности предлагаемого.

— Знаешь, — сказал Ингвар, разливая чай, — это, в целом, обычная картина. Любые правители очень условно свободны в принятии решений. Тех, кто способен был выйти за рамки текущего общественного тренда, потом либо прославляли, либо проклинали, но они в истории встречались крайне редко, и быть их современниками так себе удовольствие. Но ты, мне кажется, был не из тех, кого это устраивало, да?

— Неважно, — мрачно отмахнулся Драган. — Это уже не имеет значения. Катастрофа всё обнулила.

— Ну, как знаешь. Но отчего-то мне кажется, что ты был тем ещё чегеварой. Я, знаешь, насмотрелся на всяких ребелзов, это наши главные клиенты насчёт прикупить чего стреляющего в целях насаждения всеобщей справедливости. Есть у них нечто общее у всех. Некоторая специфическая ебанутинка в глазах.

— Ты иногда говоришь так, словно у тебя начинается афазия. Какие-то странные слова…

— А, не обращай внимания, я часто несу чушь, пока думаю. Так голова устроена — болталка отдельно от думалки. Язык метёт сам по себе, пока мозг работает.

— И над чем он у тебя работает?

— Вот, размышляю, не выпить ли коньячку. Хочешь? Нет? Слабак. А я чуток выпью, всё же. Давно не пил, соскучился. Не так, как вчера, конечно, но граммчиков сто усвою. Да, посредственный, типа «три звезды арарат», но выбирать не приходится.

Ингвар допил чай, выплеснул остатки заварки в ведро и набулькал полстакана из бутылки.

— Странные вы всё-таки, — сказал он, нацепив очки и разглядывая этикетку. — Серая бумажка, надпись «Дистиллят виноградного сырья выдержанный», артикул, всё. Даже самой завалящей картинки не сделали. И ведь так у вас всё оформлено.

— Зачем картинки? — удивился Драган. — Читать-то все умеют.

— М-да. Ладно, объяснять концепцию маркетинга, пожалуй, не стану. Я испорчен обществом потребления, хотя родился не в нём. Меня другое интересует. Если парадигму здесь задавали излучатели, то кто задавал её им? Это самое любопытное в здешней истории.

— Абсолютное большинство вообще не знало об излучателях, — неохотно сказал Драган. — У них даже повода задуматься не возникало: «нормальная жизнь, всегда так было». Но были люди, которым информация об излучателях была доступна по профессиональной необходимости. Энергетикам, например. Излучатели — прожорливые устройства, и их было много, то есть сети и генерация строились с учётом этого фактора, его нельзя было игнорировать. Да, большинство просто принимало их как факт: есть потребитель с вот такими техтребованиями и высоким приоритетом, ему нужно основное питание и резервное, а зачем — тут не написано. Думаю, ты уже понял, что люди до Катастрофы были не очень любопытными и активными. А знаешь… Плесни мне тоже!

— Да, под такой интересный разговор грех не выпить, — засмеялся Ингвар, наливая. — Моё общение с твоими земляками было кратким и малоинформативным, но я понимаю, о чём ты, продолжай.

— Множество техников разного уровня, производственники, электрики, аварийные службы, чиновники, да те же строители (в нормативах для жилых домов ограничивалось использование железобетона, он частично блокирует сигнал).

— Поэтому так много паршивых построек из прессованного говна и досок! — радостно отсалютовал стаканом Ингвар. — Одной загадкой меньше. А я-то думал, почему при Катастрофе всё нафиг сложилось! Технические помещения, при том железобетонные, уцелели. Подвалы, цокольные этажи — но не сами жилые дома. Никак не мог понять, какая-такая религия мешала вам строить прочно, хотя технология явно есть.

— Да, излучатели учитывались во множестве отраслей общего хозяйства, но при этом их воспринимали как своего рода «чёрные ящики», не задумываясь, что внутри и зачем оно нужно. Это тоже следствие кодирования, я думаю. Оно как бы блокирует в людях инициативность.

— Логично, — кивнул Ингвар, разливая по второй, — где инициатива, там сопротивление, а где сопротивление, там агрессия. А её вам запретили. В башке всё связано со всем, вряд ли можно отрезать что-то одно так, чтобы ничто другое не пострадало. Смелые опыты с лоботомией и электрошоком тому подтверждение.

— Однако, — продолжил Драган, отхлебнув, — всегда находились те, кому думалку не совсем отшибло. Не настолько резистивные, чтобы загреметь в изолянты, просто люди пытливого ума.

— Да, если таких совсем извести, то про технический прогресс придётся забыть. Никто не придумает ничего нового. А у вас он был, хотя по нашим меркам и полудохлый.

— Именно. Для таких была байка про войну и агрессию. Начнёт человек вникать в вопрос, искать документы, выспрашивать, изучать, докопается до Жутко Секретной Тайны и успокоится, преисполнившись своей просвещённости. Вот, мол, как! Война, оказывается, была! Никто не знает, а я знаю! К нему ещё и придут специальные люди, скажут: «Ай-ай-ай, узнал тайное, шалунишка! Ладно, ничего тебе за это не будет, только не говори никому. Понимаешь же — общественное благо превыше всего. Ты же не хочешь, чтобы снова война, и полпланеты в труху?»

— Кто ж захочет, — фыркнул Ингвар.

— Вот именно. И дальше он живёт, чувствуя себя особо посвящённым, выделенным из массы обывателей.

— Ага, Масон Тамплиерович Розенкрейцер… Не обращай внимания, — отмахнулся Ингвар от вопросительного взгляда, — просто ассоциации. Люди, в целом, везде одинаковые. Так что, не было никакой войны и первой Катастрофы?

— Катастрофа была, — ответил мрачно Драган. — Войны не было.